Запретный мир
Шрифт:
Вождь сам вел в ловушку остатки своего народа. Но была ли другая надежда, кроме зыбкой надежды на чудо?
Дверь. Открыть Дверь.
И продержаться, пока не придет помощь из соседнего мира.
Мыслимо ли?..
До рубежа, который мысленно наметил Растак, оставалось пройти не более двадцати шагов, когда, невесть откуда взявшись, скорее всего, незаметно для врага поднявшись на седловину с другой стороны, с редким боевым безумием, нечасто охватывающим даже храбрейших воинов, в тыл Вепрям, ударили трое. Один лишь Хуккан был узнан онемевшим от изумления вождем, второй воин был с ног до головы одет в небывало красное, вместо головы имел красный же шар с блестящими глазами в пол-лица и поражал врага не столько медью, сколько
Одного этого хватило, чтобы рассыпался теснимый к седловине, а на самом деле заманивающий в ловушку отряд. Вепри бежали с горы, скользя, падая, топча друг друга. Засадные отряды врага попытались атаковать – и, одолев едва полсклона, бурно отхлынули, едва из дрожания воздуха возникла первая фигура человека с копьем в руке…
Растак обессиленно сел на обломок камня. Ноги не держали. На теле вождя прибавилось несколько неглубоких ран. Перед расходившимся чужаком, продолжавшим вращать над головой своим диковинным оружием, воины Земли широко расступились, и, кажется, это был единственный способ постепенно унять свирепого богатыря – не посланца ли добрых духов?
Потеряв надежду захватить долину соседей, бежали в беспорядке люди Вепря, и лес шевелился.
Шанги, чародей из мира Рыси, был доволен и хохотал бы, не заботься он и в смежном мире об авторитете кудесника: по носимому вместо посоха копью его уже не раз принимали за воина, но за передового воина целого войска – впервые!
Стонали раненые, чужие и свои. В нерастраченной ярости женщины добивали чужих, им помогал кое-кто из воинов…
По невидимой дороге взбирался в небо солнечный диск, а что обещало сегодняшнее утро – спасение племени или лишь отсрочку окончательной погибели, – то не дано было знать ни Растаку, ни Юмми, ни Хуккану, ни кому-либо еще из детей Земли.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 13
…Очами мутными кругом
Взирает бедный князь.
Cтранное выпало лето. Сначала жестокая жара почти иссушила ручей, притомила на поле всходы ячменя и вконец остервенила пастухов, принужденных целыми днями бродить за отарами по безлесным пастбищам, лишенным намека на тень. Затем пронеслась буря с небывало крупным градом, набившим немало синяков тем, кто опоздал укрыться, и проломившим крышу землянки старого чародея Скарра. Сразу резко похолодало, и вот уже вторую седмицу упорно лили холодные заунывные дожди. Небо прохудилось. В проулках селения взмесилась крутая глина. На огородах квакали лягухи. Ручей, словно по весне, вышел из берегов, перед валом в устье ущелья вода скопилась в озерко и сердито клокотала в оставленном проходе. Хлеб, тот, что уцелел после града, не успев заколоситься, вымокал и ник к земле. Такую погоду один лен любит и растет на славу, а ячмень и просо гибнут зазря.
Ни с того ни с сего без грома ударила молния и спалила единственный в долине старый кедр. Однажды утром в прорыве туч возникло солнце в виде пересеченного накрест кольца и тут же скрылось, словно устыдившись такого непотребства. В лесу охотники взяли на рожон громаднейшего секача с клыками небывалой длины – в две пяди. Старики только качали головами и толковали о знамениях. Слепая старуха Нуоли, полоскавшая в ручье одежду, поймала душегрейкой икряного осетра. Со склона Плешивой горы сам собою скатился валун и как нарочно целился – задавил
Скатиться-то валун скатился, но тоже не просто так – на том месте, которое он прежде прикрывал, тускло блеснул желвак самородной меди. Его обнаружил ученик колдуна Ер-Нан, по собственному почину поднявшийся на Плешивую, чтобы проклясть валун и умолить духов горы не делать больше так. Сказывал, будто умолил.
Немногие уцелевшие после битвы с плосколицыми рудознатцы вскрыли жилу синей и красной медной руды, и это оказалось настоящей удачей: в глубоких старых норах, во множестве накопанных у подножья Двуглавой, стараниями поколений плавильщиков почти иссяк землистый малахит, а новые норы не приносили удачи. Редко-редко в выдолбленной нише открывался бугристый, зеленый с рисунком натек – чаще добытчики довольствовались соскребанием корочек.
Бывает ложная руда, только притворяющаяся настоящей и не дающая меди. С нею чаще сталкивались ближние соседи, добывающие металл из синего лазурита. Подземные духи любят пошутить, испытывая упорство человека. Нетерпение мастеров во время пробной плавки было так велико, что они разломали горячую печь, не желая ждать, когда она сама остынет. Опасения оказались напрасными: на дне вынутой длинными клещами раскаленной глиняной чаши ноздреватой коркой рдела новорожденная медь, только и ждущая, чтобы ее осадили ковкой. Медь!
Духи не стали ждать от людей жертвы в обмен на металл – взяли барана сами. Выгодный обмен для людей Земли – но неслыханный от века.
Растак не знал, что и думать обо всех этих чудесах. Ер-Нан ходил гоголем, выставлялся перед всеми находкой и безумно надоел вождю. Приходилось терпеть: без чародея не обойтись, а встанет ли с постели дряхлый Скарр (который, между прочим, тоже не подарок) или отойдет к предкам – неизвестно. Не мальчишкой же Юмми его заменить. Хотя… По правде говоря, все колдуны излишне строптивы, имеют вздорный нрав и ничуть не стесняются открыто оспаривать мнение вождя. С каждым годом все труднее делать вид, что это не раздражает. Может, и вправду, сделать колдуном мальчишку? Вроде толковый, а главное, скромник, такой поначалу будет послушен не менее Ер-Нана… И ведь с первой попытки открыл Дверь!.. Или дурак Ер-Нан лучше? Жена – это все знают – его поколачивает, а какой вес битый колдун может иметь на совете племени? Много ли его слово добавит к слову вождя? С другой стороны, жена, которую он боится до дрожи в поджилках, столь же глупа и, главное, падка на подарки, а значит, держать кудесника в повиновении будет стоить вождю каких-нибудь побрякушек…
Конечно, лишь сам старый колдун может назначить себе преемника, прилюдно коснувшись его лба и передав тайную силу, но и вовремя сказанное слово вождя имеет свой вес. А разве не бывало прежде, что чародей умирал, не успев передать силу, и ко лбу нового колдуна, назначенного вождем по совету старейшин, прикладывалась рука мертвеца?
Надо подумать…
Растак встал с покрытой богатыми шкурами лежанки, подошел к оконцу. Дом вождя, построенный на краю селения и несколько наособицу, был выше других, возвышаясь над землей на целых пять венцов. Третий венец был прорезан квадратным оконцем, наглухо затыкаемым в холода, а летом занавешенным от комарья тонко выделанной оленьей кожей с магическими рисунками, отгоняющими злых духов.
Младшая жена метнулась отдернуть занавеску, по-бабьи засуетилась, не зная, чем угодить мужу, – Растак досадливо отстранил ее рукой. Неловкое движение отдалось болью в плече, понемногу слабеющей с каждым днем, но еще чувствительной. Растак поморщился – не на людях было можно. Вспышка злости прошла, не выплеснувшись на глупую бабу. Что взять с женщин? Существуя для того, чтобы украшать жизнь мужчины, а не отравлять ее, большинство из них слишком глупы, чтобы понять это, и приходится учить… Но потом.