Запретный мир
Шрифт:
– Паря утверждает, что когда Кабука оцилиндрилась, то попала в шляпу фокусника из его мира… А эту вот дылду очкастую затянуло в ту шляпу, и так он оказался здесь.
Против ожидания, данное заявление не вызвало у Багана Скунса особого удивления. Он взглянул на Бела (то есть окинул двумя взаимопротиворечащими взглядами окружающий ландшафт, незримое пространство над крышкой-небом и, казалось, сами недра земные), после чего отметил:
– Святого Русака, что создал… Кабуку в первозданном ее виде, с землей и небом, воздухом и влагой, за шесть всего
Кроль торжественно поднял похожий на здоровенную белую гусеницу палец:
– Все может быть на свете этом сложном. Но если правда это, то в Стопе есть путь какой-то в мир иной, наружный…
– А я слышал, что Кабуку сварганил Большой Папа-Босс, – заметил Гунь. – Во время терки с кодлой Духов Шести Элементов…
– А я, – вставила Деби, – что это была Матушка Всего Сущего и что Кабука – плоть от плоти Ее мир, который Она… на шестом месяце… недонош… – Дебора умолкла и после паузы заключила: – Ну, это не очень приличная доктрина.
Они шли еще около часа, пока солнце не достигло зенита и не расположилось там на обеденный перерыв за облаком, напоминающим огромную копну ваты. Деревья наконец расступились, открыв взорам путников (по крайней мере, взорам троих из них, ибо кроль смотрел, кажется, на что-то находившееся позади его затылка), полого уходящий вниз луговой склон.
Бел отметил, что Круглая Стена приблизилась и стала доминировать над ландшафтом, превратившись теперь в то, о чем с полным основанием можно было сказать, что оно нависает.
– Здесь мне придется вас покинуть… – сообщил Баган Скунс.
– Пойду я собирать свою ватагу… Без надлежащего ведь руководства и поддержанья дисциплины строгой они все разбегутся по оврагам, залягут там, как мыши в норках темных, покорно станут ждать, когда врагини их всех поодиночке переловят.
В голосе благородного грызуна слышалась горечь за свой трусоватый род.
Кроль вздохнул, взгляд его прочертил какой-то инфернальный, приводящий в священный трепет каббалистический символ, и Скунс добавил:
– Быть может, на дорогах Миров-Здания
Нам доведется встретиться еще. Считаю я, что вы мне помогли. Пред вами я в долгу, а значит, Отдам свой долг когда-нибудь. Прощайте… а быть может, до свиданья!Баган Скунс взмахнул лапой и удалился, шаркая лапами пятьдесят четвертого размера в высокой траве.
– И вовсе он нам ничем не обязан, – сказала Дебора, когда мохнатая фигура скрылась за деревьями. – Кроли, вообще-то, хороший народ, только…
– Что – только? – спросил Белаван.
– Только у них почему-то самцы командуют самками. А это ведь совершенно неестественно. Пошли быстрее, очень уж есть хочется.
Скорым шагом путники направились к городу Недотычки. Возможно,
Глава 4
Антон Левенгук чуть было не проехал нужное место, но вовремя заприметил стык между новыми и старыми рельсами, остановил лошадь и внимательно рассмотрел его.
Суховей… сквозняк… открытое окно купе. Фокусник слез с двуколки и медленно двинулся вдоль старого железнодорожного полотна, то есть по участку между двумя давно погасшими масляными фонарями. Того, что искал, он здесь не обнаружил. Левенгук приблизился к домику смотрителя и постучал – ответа не было. Он опять постучал, затем не спеша обошел строение. Позади только кривые грядки да сильно исколотое каким-то тупым предметом пугало. Вернувшись к двери, Левенгук высадил локтем окошко в верхней части, отодвинул изнутри щеколду и вошел. То, что щеколда задвинута именно изнутри, а в домике, кажется, никого не было, наводило на мысли…
Спальня. Неприбранная постель, стол, стулья, шкаф. Левенгук открыл его. Аккуратно развешанная одежда, на отдельной полочке – книжки в дешевых аляповатых обложках. На верхней изображен низколобый молодец в обтягивающих бриджах, с волосатой грудью, неестественно раздутыми мышцами и лицом, несущим на себе печать такой гипертрофированной мужественности, какой во всем чудесном многоликом Мироздании и быть не может. К его ногам льнула полуобнаженная блондинка с такими вторичными половыми признаками, что их вполне должно было бы хватить на трех блондинок поскромнее. Блондинка со страхом смотрела в сторону зловещего человека в черном плаще, с жутко злодейской физиономией – именно в этого человека волосатый парнище как раз примеривался запустить огромнейшим топором.
Вытянутое скорбное лицо фокусника не явило миру никаких чувств и раздумий. Он молча закрыл шкаф, вышел из спальни и заглянул на кухню.
Вот тут глаза Левенгука блеснули с мрачным удовлетворением. Фокусник увидел шляпу и, не обращая уже ни на что более своего внимания, шагнул к ней, присел на корточки и заглянул внутрь.
Какое-то время в кухне ничто не двигалось.
Антон Левенгук внимательно рассматривал цилиндр.
Из-под стола серый крыс внимательно рассматривал Антона Левенгука.
Зигрия Матхун был своего рода уникальным явлением для Кабуки и мира Цилиндра – потому в основном, что являлся чересчур женоподобным или женственным, как говорили некоторые (перед этим проверив, заперты ли все окна и двери, и настороженно оглядевшись).
Обилие волос на лице у мужчины здесь считалось чем-то не очень приличным и некрасивым, все равно как покрытые волосами ноги у женщины в каком-нибудь ином пространстве. Начхав на условности, Матхун давно отрастил себе клочковатую бородищу, которую имел привычку дергать в минуты душевного волнения.