Запретный мир

Новак Илья

Несколько неподвижных тел лежало на полу, кто-то стенал над сломанной ключицей, кто-то ощупью проверял, цел ли еще череп. Ни Багана Скунса, ни Гуня Ситцена не видно, зато тесно переплетенные, дергающиеся ноги Слиссы Фалангисты и Зигрии Матхуна торчали из-под стола, хотя по ногам и нельзя было определить, чем в действительности занимаются их хозяева.

Видимо, именно для того, чтобы выяснить этот факт, с двух сторон к столу медленно приближались ощетинившиеся трезубцами горянки и несколько когтисто-клыкастых хамелеонов. С третьей

стороны подтягивались еще стоящие на ногах и спешно перезаряжающие арбалеты феминоособи.

Уже давно начхав на свое женское достоинство и принадлежность к сильному полу, Дебора Анчи спрятала лицо на груди сидевшего на корточках де Фея.

Бел поднял голову и еще раз взглянул на узкое отверстие вертикального колодца, темневшее в полутора метрах над головой. Там слабо поблескивали металлические скобы-ступени. Белаван плохо разбирался в каминах, но все же полагал, что их должны снабжать вытяжками. Вот только эту вытяжку кто-то решил приспособить и для других целей…

В Зале Приемов из дрожащих пальцев Саши Пук-ковиц выпал цилиндр-насадка, который она пыталась навинтить на стрелу. Саша испуганно подскочила, когда цилиндр, цокнув, упал на пол и откатился под стол.

– Осторожно… – начала Саша, и тут рвануло.

Стол и несколько феминоособей расшвыряло по залу. Магнитные подошвы ботинок защелкали, и пятнистые фигуры, прилипнув ступнями к потолку и стенам на разном удалении от пола, застыли, ошарашенно крутя головами.

Это решило дело. Дождавшись, когда эхо унесет грохот в глубину пещер, а клубы дыма скроют зев камина, Белаван выпрямился и помог встать Деборе.

– Не знаю, – пробормотал он, – что ждет нас наверху, но давай уползать отсюда.

– Я… ух! Ты… ух! Ты видел?! – Рагар Пук широко разевал рот и беспорядочно размахивал руками. – Это… уф?

Совершив стремительную пробежку, они, отрезанные теперь от выхода из ангара, присели за широкой железной конторкой.

– Видел, – подтвердил Левенгук. – Какого черта ты трогал его?

– Ты сказал… желтое… железное…

– Коробка! Коробка, а не ящик!

– Не вижу… принципиальной разницы. Не важно… Почему это так выглядит?

Они выглянули из-за конторки.

По проходу шествовала будто сложенная из гипсовых труб, пирамид и шаров белая фигура с непропорционально большими ступнями и руками-клешнями. Голова, напоминавшая десятилитровый молочный пакет, вращалась на шарнире и имела в своем центре единственный круглый глаз-ямку. Суставы сухо пощелкивали при каждом движении.

– Одноглазый Джошуа, – констатировал фокусник. – Национальный исторический антигерой Лурда. Страшилка для детей.

– Ни фига себе – страшилка! – Пук вздрогнул и, морщась, потер локоть. – Меня он, ей-богу, тоже страшит. Почему он… такой?

Левенгук пожал плечами:

– Понятия не имею. В общем, что-то у них было связано со знаменитым флибустьером Моргатом Одноглазым… Или Черноглазым… Или Чернобородым?

Не помню. Затем его образ трансформировался в общественном сознании и стал олицетворять общерасового врага. Ну, наставники и всунули его в эту ZARNICU, чтобы, значит, не только обучать молодежь, но и воспитывать в национальном духе. Вступительный курс практики ведения полевых войн или что-то вроде того.

– Вступительный курс? – Толстяк перевел взгляд с нелепой и в то же время зловещей фигуры на сосредоточенное лицо фокусника. – Вот как? У меня математическое образование, усложненные бухгалтерские курсы и три семестра факультатива Высшей Махровой Бюрократии, но я понятия не имею, как справиться с этим.

– Воинственность у детей Лурда в крови. А справиться с ним можно только при помощи полевого комплекта «РОМINKI» – Длинным пальцем Левенгук указал в глубину ангара. – Вон он, кстати, лежит, Рагар…

Толстяк посмотрел. На дальнем стеллаже, в углу, возле перетянутого ремнями гигантского свертка, притаилась желтая металлическая коробка. То возникающая, то исчезающая в мигающем свете плафонов тень проходившего мимо Одноглазого Джошуа как раз упала на нее.

– Да, а как нам теперь до нее добраться? – спросил Радагар Пукковиц.

Воздух равномерно струился вверх до того места, где от колодца ответвлялась наклонная штольня, а дальше будто застывал и с каждым шагом становился все более душным.

Белаван полз, стараясь побыстрее переставлять ноги по изъеденным ржавчиной перекладинам. Дебора, смущенная своим недавним, в ее понимании – трусливым поведением, двигалась следом и упорно молчала. Когда они миновали ответвление штольни, прозвучал еще один взрыв, и отблески пламени внизу тускло высветили две прилепившиеся к стене фигуры. На протяжении следующих десяти минут взрывы звучали еще несколько раз, а затем наступили тишина и темнота.

Бел де Фей, всегда живо интересовавшийся смыслом понятия «клаустрофобия», так и не смог уяснить для себя, подвержен он ей или нет, – он не ощущал ровным счетом ничего, кроме усталости в руках.

– Деби, ты как? – спросил он, и после продолжительной паузы она ответила.

– Нормально. Только… – Снизу донесся вздох. – Нет, все в порядке. Мне кажется, что я должна рассердиться, и главным образом на тебя – поскольку ты ни в чем не виноват, значит, это было бы самым правильным. Но я не могу.

– Рассердиться? Почему?

– Ты опять сделал то, что должна была сделать я. Я уже решила, что положение исправляется, когда тебя утащили горянки… То есть, конечно, не потому, что они тебя утащили, а потому, что именно я заставила Гуня отправиться спасать тебя, значит, занялась тем делом, которым и положено заниматься женщине… Но потом все вновь стало как раньше. В пещере ты сообразил, что безопасней всего спрятаться в камине, ты увидел этот ход и теперь ползешь первый, готовый встретить опасности, которые могут подстерегать нас в темноте…