Запретный огонь
Шрифт:
В полудреме он попытался открыть глаз, но ощутил свет. Смотреть на свет было бы больно, и он не стал. Ему не нужно видеть свет. Он чувствовал его тепло, замечательный запах, наполнивший комнату. Это вернуло память, и когда он пошевелился, раздался стон.
— Кажется, он приходит в себя, — сказал знакомый голос, который он уже слышал.
Глаз застилала рыжая мгла. Она стала ярче и гуще, когда к его лицу поднесли что-то горячее. Кинг отвернулся. Что-то терзало его душу с новой силой.
Ларк! Он напрягся, и раздался новый стон.
— Кризис миновал, — облегченно вздохнула Мэтти. — Приготовлю, бульон. — Шагнув к чайнику, она остановилась. Перед глазом Кинга все по-прежнему кружилось. — Ты ему скажешь? — шепотом спросила она.
— Я? — Уилл поставил свечу. — Нет уж. Оставлю это удовольствие Ли. Мне моя шкура дорога!
— Ч-что… скажешь? — Кинг запнулся.
Оба бросились к нему.
— Черт побери, Кинг! — воскликнул Уилл. — Ты нас до смерти напугал.
— Мне нужно идти, — с трудом выговорил Кинг, пытаясь подняться. — Л-Ларк… она, наверное, думает, что я… мертв… — Он со стоном упал на подушки.
— Поверь, она знает, что ты жив, — мрачно сказал Уилл.
Было что-то странное в его голосе, Кинг посмотрел на Уилла, но его лицо расплывалось.
— Отойди, Уилл, — нахмурилась Мэтти. — Дай мне покормить его.
Так это бульон Мэтти! Как Кинг любил приходить в этот дом!.. Здесь всегда была теплая, гостеприимная атмосфера, Уилл и Мэтти прогоняли одиночество.
Мэтти села у его кровати. Наваристая жидкость потекла Кингу в горло, и он застонал. Бульон отдавал луком и был вкусным, как в детстве.
— Откуда она знает? — спросил он Уилла между глотками. — Вы сказали ей? А мать… как она?
— Ли поехал в Грейшир-Мэнор. Ты должен отдохнуть, Кинг, мы тебя едва не потеряли. Ты знаешь, что случилось?
— «Корморант», — пробормотал Кинг. — Кто-то потопил его…
— Французский торговый корабль. Он шел без флага. «Хайнд» загнал его на мель. Груз еще там, он твой. Хороший трофей. Главным образом вино. Бревна вынесло на берег к югу от бухты.
— Шторм… мы вытянутой руки не видели… никаких бортовых огней, — отрывисто говорил Кинг. — Потом удар, и «Корморант» раскололся пополам. Грот-мачта сломалась. Думаю, это она ударила меня по голове. Я знаю, что это она распорола мне руку. Я ухватился за обломок и поплыл… или меня выбросило… Я не знаю… все произошло так быстро. Я был так близко от берега, что мог его видеть. Это все, что я помню… потом я очнулся у Хейзл… У Хейзл! Какого черта я там делал?
— Тебя вынесло на берег буквально к ее порогу, — сказал Уилл. — Ты потерял много крови. Мы с Ли решили, что лучше оставить тебя там, чем в шторм везти сюда на телеге. Потом, когда ты… немного оправился, мы привезли тебя сюда. Приходил хирург, он оставил настойку опия и зашил рану на руке. Еще полдюйма, и
— Хватит болтать, Уилл. — Мэтти отставила чашку. — Ею сиятельству нужно отдохнуть.
— Нет… Я должен идти, — настаивал Кинг. — Ларк должно быть, с ума сходит. Она не хотела, чтобы я уходил… она…
— Вы никуда не пойдете, пока хирург не позволит, — сказала Мэтти, подтыкая одеяло. — И будете лежать в этой кровати. — Дай мне бутылку и ложку, — повернулась она к Уиллу.
— Больше не надо, — отвернулся Кинг, — у меня от последней дозы голова кружится.
— Голова кружится, потому что у вас сотрясение мозга. — Мэтти налила в ложку настойку. — Так что примите лекарство и спите. У меня есть распоряжение. Я должна будить вас через определенные промежутки времени, пока мы не убедимся, что вы идете на поправку. Так сказал хирург. Откройте рот!
Ларк шла к вдовьему дому пешком. Расстояние было приличным, особенно в дождь, но она не осмелилась взять лошадь и привлечь внимание к своему бегству — именно так она расценивала свой поступок. Хотя она шла лесом и густая листва защищала ее от дождя, когда она подошла к заднему входу, ее шерстяная пелерина насквозь промокла. Шляпа, потеряв форму, прилипла к голове, вода с полей текла в глаза. Сафьяновые ботинки в лабиринте узких лесных тропинок пропитались грязью, в них хлюпала вода. У нее остались только тонкие домашние туфли, которые она прихватила с собой. Все остальное было в главном доме. Ботинки без огня не высушить, а она не осмелится его развести.
Наконец ветер швырнул ее за угол дома. В довершение всего безжалостно замолотил град. Повсюду валялись сломанные ветки, два окна были разбиты — одно сбоку, второе на задней стене, так что можно было обойтись и без ключа. Но она им все-таки воспользовалась. Молния осветила ей дорогу. Ларк понятия не имела, куда идти. Она чуть не рассмеялась. Единственная часть дома, которую она знала, — это римская баня, но она ей не нужна. Она найдет спальню в задней части дома, выходящую на лес и высокую каменную ограду, с тяжелыми шторами на окнах, где время от времени можно будет зажигать свечу. Не сегодня. Сейчас хватит и молнии. Возблагодарив судьбу, она начала подниматься по лестнице.
Бродить по пустому старому дому, время от времени освещенному неестественно яркими вспышками молний, было жутко. Куда бы Ларк ни свернула, всюду под пыльными чехлами немыми соглядатаями вырисовывались разрозненные предметы мебели. Они возродили в ее памяти рассказы о призраке Бэзила Кингстона, прадеда Кинга. Но говорят, что он бродит по главному дому? Ларк вздрогнула. Никаких призраков нет. Гели бы они существовали, то фантом Бэзила Кингстона наверняка уже явился бы, когда она убегала от долга перед его потомком. Но ведь она не сбежала, вместо этого она пришла сюда. Это должно немного умиротворить его дух. Правда?