Запретный огонь
Шрифт:
— Ш-ш-ш, — прошептал он. — Не порти это мгновение. Не напоминай об этом ублюдке, я не хочу, чтобы его тень встала между нами.
— Ничто между нами не встанет, — ответила Ларк.
Ничто, кроме смерти. Она не могла удержаться от этой мысли. Нет! Нет! Она не станет так думать. Дурная мысль может навлечь беду. Как она могла оставить этого человека? Как могла надеяться жить без него? Когда они вместе, ничто не имеет значения; они никогда не расстанутся. Надо так думать, и это сбудется.
Устроившись рядом, Ларк расправила одеяло и прижалась, к Кингу. Положив голову
— Кинг, у тебя жар. Тебе нужно лекарство.
Хрипло вздохнув, он притянул ее к себе.
— Ты единственное лекарство, которое мне нужно, — проговорил он, мягко лаская ее. — Когда я думал, что потерял тебя…
— Кинг, я не знаю, смогу ли жить в твоем мире, и это пугает меня.
— Я говорил тебе, что у меня есть план, — сказал он. — Я никогда не хотел себе такой жизни, Ларк. И думал, что покончил с ней, потеряв на войне глаз. Я считал, что этого достаточно для почетной отставки. Мне не терпелось осесть и заняться корабельными делами, которые так долго вел за меня Ли… или отправиться в путешествие на одном из своих судов. Мне не нужно зарабатывать на жизнь, я всегда хотел повидать дальние страны. Не стану тебе лгать. Что бы я ни делал, море всегда, будет в моей жизни. У меня в жилах течет его соленая вода. Море такая же часть меня, как воздух, которым я дышу, но контрабанда не имеет к этому отношения. Вызов из Адмиралтейства застал меня врасплох. Меньше всего на свете я хотел заниматься каперством и все же не мог отказаться. Понимаешь, я владею судами, и Корона имеет право распоряжаться, ими. Я собираюсь передать право собственности на корабли Уиллу Боулзу. Это первое, что я сделаю после… сделаю завтра утром.
— Кинг! — воскликнула Ларк. — Не надо! Ты любишь свои корабли.
— Дослушай меня. — Он крепче прижал ее к себе. — Я люблю тебя. И буду иметь доступ на суда. Уилл мой брат. Если мы захотим поплыть вокруг света, мы поплывем. Но если я не владею кораблями, Адмиралтейство не может заставить меня командовать ими. Им придется заплатить мне, чтобы я вооружил другое судно. А зачем это делать, когда у Уилла Боулза так много кораблей? Нет, это единственный выход. Уилл ждет не дождется, чтобы его официально признали. Только это может его спасти. Он молод и горяч. Если он будет вести ту жизнь, что сейчас, он плохо кончит. Это всего лишь вопрос времени. Если все пойдет по-прежнему, он до старости не доживет. Сейчас самое время передать ему эстафету. Пусть он имеет дело с контрабандистской братией. С меня хватит.
— Он может сделать это? Ему не придется отправиться в королевский военный флот?
— Нет. В наши дни дают лицензию любому, кто владеет мореходным ремеслом. Но я подумывал купить ему патент. Уилл уже дорос до этого, и флот подходящее для него место.
— Кинг, ты уверен? — умоляла Ларк. — Это ужасная жертва.
— Мы не вечно будем воевать, любимая. Я же не говорил, что никогда не буду больше владеть судном. Речь идет о нынешнем времени. У нас вся жизнь впереди. Кто знает то,
— Такая внезапная перемена не вызовет подозрений у Адмиралтейства?
— Зефания Джоб — адвокат здешних торговцев. Он ведет счета и, если требуется, обеспечивает официальное прикрытие. У него под рукой целый штат поверенных, которые, уверяю тебя, провернут эту операцию без сучка без задоринки. Кроме того, отец не оставил Уиллу наследства. Неумышленно, просто упустил. Я всегда чувствовал, что это мой долг, и готов для этого небо и землю перевернуть. Мы с Уиллом всегда были близки.
— Уилл Боулз очень удачливый молодой человек, — заметила Ларк.
— Это я удачливый, — сказал Кинг. — Если бы не Уилл, я бы сейчас с тобой не разговаривал. Если бы не его сообразительность, когда меня выбросило на берег к его ногам, то я бы сейчас лежал на кладбище.
Ларк не хотела думать об этом. Она вздрогнула, и Кинг обнял ее.
— Я беспокоюсь о твоей руке, — призналась она, уткнувшись ему в грудь. — Нужно наблюдение хирурга.
— Фрит лучше любого хирурга, — ответил ей муж. — Он очистил и забинтовал рану. Инфекции нет. Я знаю, что ты тревожишься за меня, и еще больше люблю тебя за это, но этот поединок — дело чести, Ларк. Я не могу отказаться. Я это переживу. Чтобы сразить Уэстерфилда, мне эта рука не понадобится.
— Он не заслуживает чести, — спорила Ларк. — Тебе нужно было отдать его в руки стражников. Лихорадка поставит тебя в невыгодное положение.
— Нет, если ты уменьшишь ее, любимая, — проговорил Кинг.
Оберегая раненую руку, он приподнялся на локте и потянулся к груди жены, дразня сосок, тут же поднявшийся навстречу его шелковистому языку. Ларк стонала, выгибаясь навстречу ему, когда его рука исследовала изгибы ее тела, словно запоминая каждый дюйм. У нее перехватило дыхание, когда Кинг сомкнул ее ладонь вокруг его взметнувшегося копья.
— Это единственная лихорадка, о которой тебе нужно беспокоиться, — прошептал он ей на ухо, потом припал губами к ее рту и вошел в нее.
Усталость убаюкала их, и они ненадолго заснули в объятиях друг друга. Кинг сдался первым. Ларк наблюдала, как играют на его лице блики света. Тени еще больше удлиняли и без того длинные ресницы. Какая женщина им не позавидует? Она вслушивалась в его хриплое дыхание, пока оно не стало наконец спокойнее. Грудь вздымалась и опадала уже не так часто, а сердце под ее ухом стучало не так яростно. Запустив пальцы в темные завитки волос на его груди, она почувствовала, как он довольно вздрогнул. Как он любит ее!
В первую их ночь Ларк боялась рассвета. Теперь она страшилась его еще больше. Это становится привычкой, только на сей раз дело обстоит хуже. Когда Кинг отправился в море на «Корморанте», шансы на успех были не столь призрачны, как сейчас. Проклятый рассвет!
Словно пытаясь отогнать его, Ларк цеплялась за мужа и в конце концов уснула, убаюканная стуком любящего сердца. Рассвет все-таки наступил, и когда первые серые проблески утреннего света разбудили ее, рядом с ней в широкой кровати было пусто.