Запретный плод сладок
Шрифт:
Оливия слушала выступающих, ни на минуту не забывая о присутствии Гранта, и когда Дафна, представив Гранта Медисона, как делегата Кардиологического союза, предложила коллегам рассказать ему о себе и о своей работе и предоставила слово ей, она растерялась.
Что говорить? Я — твоя бывшая жена, которая не в состоянии выкинуть тебя из головы с тех пор, как три дня назад ты снова ворвался в мою жизнь и соблазнял на глазах у половины города, и небезрезультатно?
Испуг Оливии, должно быть, был написан на ее лице, потому что, прежде чем она успела открыть рот, вмешался Грант:
— Нет
Послышались смешки, но тут же смолкли, когда он металлическим голосом произнес:
— Я уверен, что ваше время так же вам дорого, как и мне мое. Предлагаю перейти к делу. — Он, бегло оглядел собравшихся, на секунду задержав взгляд на ней, который показался ей сочувственным. — На прошлом заседании доктор Хат высказал мнение о необходимости нового оборудования для Кардиологического союза. Решение временно отложено в связи с привлечением необходимых капиталов. Мне, как его представителю, нужно знать ваш ответ.
Это было сказано так откровенно и жестко, что даже Дафна немного смутилась и тут же отвела от себя ответственность за какие-либо действия по этому делу.
— По-моему, вы занимались этими исследованиями, Оливия, — сказала она. — Что-нибудь подготовлено?
— Я завершила изучение различных предложений, выдвинутых членами комитета, и мои рекомендации — финансировать те отделения, которые особенно нуждаются в помощи.
— И как скоро мы получим эти данные? — спросил Грант самым почтительным тоном.
— Скорее всего, в августе. — Она сознавала, что никто не пропустил ни слова из их диалога, и закончила: — На ежегодном карнавале в больнице.
— На карнавале? А, это та вечеринка, которая длится целый день и закрывается Балом Солнечного Цветка! Как я мог забыть?
Действительно. Забыть единственное время, когда он был внимателен к ней, в предсвадебные дни, когда они были не в силах оторваться друг от друга и искали любой повод, чтобы уединиться в беседке и заняться любовью.
— Думаю, что миссис Джером, — Оливия указала на Дафну, — с удовольствием посвятит вас в детали. А теперь, извините… — Кивком головы, дав ему понять, что разговор окончен, она толкнула по скользкой поверхности стола листок бумаги по направлению к Дафне. — Я оставляю вам список наших последних спонсоров. Ознакомьте с ним остальных на следующем собрании. Если появятся какие-нибудь другие имена, дайте мне знать.
— Вы останетесь на кофе, дорогая?
— Меня ждут на другом собрании.
— Я провожу тебя, — сказал Грант.
— Какая жалость, что вам обоим надо идти как раз в тот момент, когда мы уже почти разрешили общественный конфликт. — Дафна была раздосадована, и не скрывала этого. — Но, полагаю, вам хочется остаться наедине, чтобы разобраться в собственном конфликте?
— Ошибаетесь, — холодно проговорила Оливия. — Нас с доктором Медисоном больше ничего не связывает на личном уровне, я с удовольствием могу оставить его вам! — Выпалив, по ее мнению, эту удачную колкость, она выскочила из помещения.
Грант, однако, не мог позволить, чтобы от него так легко отделались, и быстро ее нагнал.
— Одну минуту, Оливия. Мы с тобой должны
Но ее уже покинуло самообладание, и, увидев зеленую стрелку, загоревшуюся над гладкими медными дверьми лифта в конце холла, она мгновенно втиснулась в переполненную кабину и весело прощебетала:
— В другой раз, доктор.
День выдался жаркий. Легкий ветерок с реки не мог расшевелить застывший воздух, и, когда Оливия пришла домой, ее нарядный льняной костюм прилип к ней, как свежий лист салата-латука.
Бросив портфель на столик в холле, она открыла все двери, распахнула настежь окна и пошла наверх, жаждая как можно скорее сбросить с себя одежду и окунуться в бассейн. И возможно, музыка, стакан холодного белого вина, аромат гелиотропов, растущих в горшках вокруг ее патио, — и она придет в себя после тяжелого дня общения с Грантом.
Оливия понимала, что вела себя глупо, но его поведение на собрании сбило ее с толку. В нем никогда не было и доли снобизма и сходства с этим утренним надменным придирой. Но, вспоминая его замечания, насмешливый тон, снисходительную улыбку, говорящую, о его уверенности в ее рабской зависимости от него, Оливия не могла успокоиться в течение всего вечера. В голове продолжали прокручиваться его фразы: «Вы не имеете права устанавливать здесь приоритеты… вы совершенно не способны оценивать дело объективно… вам необходимо проконсультироваться со специалистами…»
— Он думает, что я, все та же сопливая девчонка, на которой он когда-то женился, — бубнила она себе, делая время от времени глоток вина.
Мгновение спустя бокал чуть не выскользнул у нее из рук, когда до боли знакомый голос поинтересовался:
— И часто ты разговариваешь сама с собой, дорогая? Тебе следует знать, что это очень опасная привычка, которая может привести и обычно приводит к серьезным последствиям.
Глава третья
Грант выглядел непринужденно, как если бы имел все права находиться здесь. Он стоял, опершись на косяк французской двери, ведущей в гостиную, с самодовольной улыбкой на лице.
— Как ты сюда попал, Грант? — оторопела она, стараясь придать голосу твердость, и сохранить хоть какое-то достоинство, что было нелегко, учитывая, что она лежала перед ним практически голая, а он и не пытался скрыть свой интерес к ее позе.
— Я сам себе позволил войти, — сказал он, разглядывая ее. — Видимо, у дворецкого сегодня выходной, и я подумал, может, ты дала ему отгул и на ночь.
— У меня нет дворецкого.
— И горничной тоже? И тебе приходится делать все самой? Даже открывать двери гостям?
— Да. Но я справляюсь. — Оливия, попыталась прикрыть полотенцем почти обнаженную грудь, чувствуя себя страшно неловко под его прицельным взглядом.
Конечно, будь в его натуре хоть крупица порядочности, он отвел бы взгляд и позволил ей привести себя в порядок, но он не был джентльменом!
— Нет, ты плохо справляешься, — подытожил он отталкиваясь от дверного косяка и легкой походкой направляясь к ней. — Все-таки помощь нужна.
— Но не от тебя, — вскипела она, с силой швыряя полотенце в его сторону.