Запретный плод
Шрифт:
Затем, словно по щелчку, вопросы, ужасные картины, словно закружились в моей голове и, точно острыми осколками, впивались в мой рассудок.
Папа с тревогой и страхом смотрел на меня, а я просто отказывалась и мысленно отторгала эти гнусные слова, что не могли быть правдой.
— Что? — едва слышно спросила я.
— Дорогая, — папа сел рядом и крепко меня обнял, но я не шелохнулась.
— Что ты сказал? — я не узнавала собственного голоса.
— Энни умерла в конце минувшего месяца. У нее был рак. За помощью обратились слишком
— Бред, — шепчу я.
— Мне бы тоже хотелось в это не верить, но это правда.
Я моргнула и ощутила, как по моим щекам скользнули слезы. Это чувство и вывело меня из минутной прострации.
За год я успела привязаться к Энни. Она стала для меня в какой-то мере младшей сестрой. Она всегда была такой задорной, живой, талантливой и обаятельной.
Да быть этого не может! Как Энни умерла, если она жить еще толком не научилась? Рак… Какое отвратительное слово.
Господи, а я ведь в последнюю нашу встречу говорила ей о бледноте. Почему никто это не взял во внимание?! Почему это заметила только я?!
Я начала и злиться, и плакать, и просто задыхаться от жгучей боли, что зародилась в моей груди. Умер не просто человек, о котором я слышала лишь с чьих-то слов, а девочка, с которой я была знакома, и которую любила.
У меня началась самая настоящая истерика. Отталкиваю отца и резко вскакиваю с кресла, утирая горькие слезы с глаз.
— Почему ты мне об этом сказал только сейчас? Ты знал об этом уже давно, верно?
— Да, знал, но, Мелинда, мы боялись тебя травмировать, — оправдывается папа.
— Что за чушь? Сколько бы вы еще молчали? Я бы всё равно узнала!
Из кухни на крики выбежала мама и Адриан.
— Да, но мы хотели, чтобы это произошло, как можно позже.
— И вы решили лгать? — перевожу свирепый взгляд от матери к отцу.
— Нет, просто оградить тебя, — произносит мама.
— Вы же прекрасно знали, как я отношусь к ней, знали и всё равно молчали! — я уже совершенно не могла себя контролировать, мозг подчинялся лишь боли в сердце.
Не жду каких-либо объяснений, а просто мчусь в свою комнату. Переодеваюсь, как можно быстрей, и, схватив куртку, спускаюсь в прихожую.
— Мелинда, ты куда? — в голосе отца слышна и паника, и нотка гнева.
— К Роберту, — бросаю я, и обуваю сапоги.
— Я с тобой, — отец появляется в прихожей.
— Не нужно, я сама справляюсь, — выхожу на улицу, громко хлопнув дверью.
Делаю глубокий вдох, и в легкие тут же вторгается холодный воздух, что словно обжигает меня изнутри. Начинаю плакать еще сильней, и голова просто горит огнем.
Я никогда не думала, что вот так вот отреагирую на смерть человека, которого я знала. Просто эта новость застала меня врасплох, и я проявила вот такую глупую импульсивность.
Вновь вытираю слезы руками и шествую вперед.
—
Не хочу останавливаться, ничего не хочу, кроме как побыстрей оказаться в доме Роберта.
— Мелинда! — Адриан нагоняет меня и крепко обнимает. — Подожди, куда ты пойдешь в таком состоянии?
— Пожалуйста, отпусти, — захлебываясь собственными слезами, прошу я.
— Никогда в жизни, — он целует меня в макушку.
— Адриан, пожалуйста, — отстраняюсь. — Мне нужно быть там.
Адриан смотрит на меня с какой-то болью в глазах. Он чуть приоткрыл рот, и беспомощно опустил руки.
— Мелинда, не уходи, — шепчет он.
— Адриан, ты ничего в этом не понимаешь. Энни — не была мне чужой.
— Я всё понимаю. И знаю, чем это может кончиться, — на его лице мелькает тень обреченности или чего-то в этом роде.
— Что именно? — шмыгаю носом.
— Общее горе сближает людей, в каких бы отношениях они не были до этого.
— Не будь эгоистом, ему нужна поддержка. Его семье нужна эта чертова поддержка. Я не собираюсь возвращаться к Роберту. Адриан, иди в дом, ты раздет и можешь заболеть.
— Плевать! Ты же не бросишь меня? Мелинда, ты меня не бросишь?
— Адриан берет мое лицо в свои руки и целует с таким трепетом, такой мольбой.
— Не брошу, — шепчу я.
— Пожалуйста, это будет слишком, — Адриан крепко меня обнимает.
— Я так с тобой никогда не поступлю, но мне пора.
Он с неохотой отпускает меня и продолжает стоять на дороге, провожая взглядом.
Начал срываться снег и где-то в глубине души я понимала, что только что попрощалась со своей мечтой и первой любовью, которая так и не успела окрепнуть.
Глава 31
Настойчиво звоню в дверь. Я немного успокоилась, но всхлипы всё же иногда вырываются из моего горла.
Наконец, на пороге возникает Роберт. Я ничего не говорю, просто крепко его обнимаю и вновь начинаю сильно плакать.
Роб обнимает меня в ответ, и я чувствую, как его плечи тоже вздрагивают. Мы стоим, черт знает, сколько времени и никак не можем успокоиться.
Я никогда не видела, чтобы Роберт плакал, это попросту казалось мне невозможным. Он всегда был горделив, простые чувства для него являлись чуждыми, но вот теперь Роберт снял все эти глупые маски и стал самим собой.
Роб осторожно привел меня в гостиную, где мы и расположились. Я крепко сжимала в руках платок, который мне любезно предоставил мой бывший.
Глаза от слез начали печь, но мне было абсолютно всё равно на эту глупую мелочь. Сижу совершенно неподвижно, словно статуя, и смотрю на пляшущие языки пламени в камине.
— А где родители? — мой голос звучит хрипло, даже несколько скрипуче и в какой-то мере потусторонне.
— На кладбище, — Роб не поднимал на меня своего взгляда, и всё время смотрел в пол, периодически вытирая с лица слезы.