Запретный предел
Шрифт:
— Он — каршарец, — с печальной гордостью сказал Дилль. — Маги-врачеватели его смотрели?
— Да что вы, сударь? — удивился лекарь. — Они от Его Величества не отходят ни на минуту. Как только один теряет силы, его тут же меняет другой. Ваш друг, если и выживет без помощи врачевателей, то останется калекой.
Лицо Дилля окаменело. Гунвальд, в котором жизнь всегда плескала через край, будет калекой? Могучий каршарец, одним своим видом ввергающий врагов в ужас, будет ползать на искалеченных ногах и протягивать скрюченную руку, прося милостыню? Не бывать
— Но, сказать честно, я не вижу шансов даже на такой исход, — продолжал лекарь. — Боюсь, ему недолго осталось.
— Сколько он ещё выдержит? — глухо спросил Дилль.
— Думаю, ещё столько же, но не больше.
— То есть, грубо говоря, неделю?
— Да. Плюс минус пару дней. Вы хотите ему гроб заказать?
— Тьфу, типун тебе на язык! — выругался Дилль. — Слушай меня внимательно: сиди около него круглыми сутками, делай, что хочешь, но Гунвальд должен дожить до того времени, когда врачеватели смогут помочь ему. Ты меня понял?
— Я и без ваших указаний всё это делаю, — оскорбился лекарь.
— Извиняюсь, просто я очень волнуюсь за друга. Если сумеешь дотянуть Гунвальда, я… — он лихорадочно захлопал по бокам, но вспомнил, что кошель не носил с собой со времён Арьена. — Сотня золотых оксов устроит?
— Сколько? — вылупил глаза старичок.
— Сделай то, о чём я прошу, и сотня золотых твоя.
— Я постараюсь.
— Не постарайся, а сделай! — жёстко сказал Дилль. — Приведи помощников, скупи все немагические лекарства, но сделай так, чтобы он прожил ещё десять дней.
Старичок клятвенно пообещал выполнить приказ. Дилль бросил взгляд на Гунвальда и вернулся в королевскую опочивальню. Врачеватели у постели короля были уже другие — видимо, отдохнувшая смена. Монахи продолжали молитву, а архиепископ Одборгский слушал всё ещё споривших Адельядо и Мернаэля.
—…ты так говоришь, словно знаешь, какое заклятье он наслал на Его Величество. А без этого мы не сумеем определить изменённый вариант.
— Не знаю. Но подобных заклятий не так уж и много. Мне нужно попасть в Академию — возможно, дневники и записи Гвинарда уцелели. Од… э-э, ваше святейшество, нет ли у вас каких-нибудь амулетов против нежити? Всё-таки это больше ваша специализация.
Архиепископ поджал губы и задумался.
— Есть. Вопрос в другом: будут ли они действовать в свете последних событий?
Дилль решительно направился к высшим магам и архиепископу.
— Ваша премудрость, разрешите обратиться к мастеру Мернаэлю?
Гроссмейстер недовольно нахмурился, а Мернаэль побагровел от гнева.
— Мальчишка! Как ты смеешь врываться в наш разговор? Давно штрафы не отрабатывал?
— Ваша мудрость, — спокойно сказал Дилль, — прошу вас оказать помощь королевскому телохранителю. Он тут неподалёку. Лекари его обмазали мазями, но нужна помощь настоящего врачевателя, иначе он умрёт.
— Какая наглость! — почти в полный голос воскликнул Мернаэль. — Ваша премудрость, что вы намерены делать с этим нахалом?
— Так, ну-ка оба — вон отсюда! — распорядился гроссмейстер и, подавая им пример,
— Ваша премудрость, я готов понести любое наказание, но врачеватели должны оказать помощь Гунвальду, — твёрдо сказал Дилль.
— А ты знаешь, что сейчас все, кто имеет хоть небольшие врачебные умения, находятся здесь, во дворце? Даже Эрстан, хотя генерал Куберт был категорически против. И что Его Величество не умер только потому, что они непрерывно вливают в него свои жизненные силы. И что долго так продолжаться не может, потому что врачеватели не успевают восстанавливаться, — гроссмейстер говорил уже в полный голос. Гвардейцы у дверей на всякий случай расступились в стороны — вдруг старый маг начнёт швыряться чем-нибудь магическим? — А ты хочешь, чтобы они прекратили поддерживать короля и занялись каким-то каршарцем?
— Но мастер Мернаэль не участвует в этом, он мог бы хоть немного поддержать Гунвальда.
— Не тебе решать, кто чем должен заниматься, — сурово сказал Адельядо. — Сейчас главное — поддержать жизнь короля, поэтому каждый врачеватель на счету.
— Тогда научите меня, — не отступался Дилль. — Научите, как передавать жизненные силы, и я сам помогу Гунвальду.
— Я всегда подозревал, что ты — полный дурень, — уже не так громко сказал гроссмейстер. — Ты ведь не врачеватель, а боевой маг. Твоя энергия служит для уничтожения, и от неё пациент сгорит до пепла.
— А биомагия? У меня есть биомагия.
— Биомагия разрушения, не забывай добавлять. Чтобы созидать, а не разрушать, нужно долго учиться. Нет, если ты хочешь превратить каршарца в кучу гниющей плоти — действуй. Возьми свой посох, разозлись, и твой друг моментально перевоплотится.
— Тогда я отправлюсь к тилисцам и выкраду у них врачевателя, — Дилль насупился. — И никто не посмеет мне сказать…
— Умолкни, болван! — в голосе гроссмейстера появились нотки настоящего гнева. — Считаешь себя всесильным сверхмагом? К тилисцам он отправится… Не может Мернаэль сейчас тратить силы ни на кого другого. Если мы сумеем найти в Академии записи Гвинарда, то Мернаэль останется единственным из сильных врачевателей, кто сумеет применить обращённое некромагическое заклятье. Остальные высшие мастера, и я в том числе, пока на это не способны.
— Пусть мастер Мернаэль хоть немного поможет Гунвальду, а в вашем некромагическом заклятьи я тоже могу поучаствовать, — упрямо заявил Дилль. — Гвинард как-то заставил меня оживить мёртвую руку, поэтому я помогу мастеру Мернаэлю, если он поможет Гунвальду.
— Он ещё торгуется! — в негодовании воскликнул Мернаэль, а гроссмейстер удивлённо спросил:
— Что ты сделал?
— Раз тридцать прочитал какое-то некромагическое заклятье, и кисть казнённого преступника начала двигать пальцами. Что-то не так? Гвинард тогда говорил, что все водники занимаются этим.