Запретный предел
Шрифт:
Рубящим ударом сверху Дилль отрубил половину лезвия меча. Вторым ударом он отсёк по самое плечо руку, этот меч державшую. Бледное лицо вампира стало белее первого снега, он уже открыл рот, чтобы произнести фразу о сдаче, но Дилль, сжав зубы, рубанул по левому плечу Микида — туда, где не было амулетов. Кровь из ран, прижжённых магическим огнём, почти не текла, и вампиру не было суждено умереть от её потери. Он криво усмехнулся и, уже закатывая глаза, прохрипел:
— Добей, не хочу жить безруким калекой.
Дилль сделал
— Сколькими ещё воинами вы готовы пожертвовать? Предупреждаю, я больше не буду милосерден — следующих я оставлю доживать в виде обрубков.
Зрители возбуждённо зашептались. Среди претендентов началось движение, а затем послышался звон падающих в чан монеток. Дилль повернулся к ним и прокричал:
— Я не желаю вам зла, но убью каждого вышедшего в этот круг. Кто из вас не ценит свою жизнь, выходите.
Монетки сыпались в чан, и вскоре остался всего лишь один претендент. Это был настоящий гигант — наверное, даже Гунвальд по сравнению с ним показался бы низкорослым обитателем Подгорного королевства. Вампир был обнажён по пояс, и даже отсюда Дилль видел перекатывавшиеся под его бледной кожей горы мускулов. А меч, который он держал в руках, был длиннее посоха Дилля. Проклятье, да этот верзила убьёт его одним плевком! Хотя, метательное оружие ведь запрещено.
Здоровенный вампир колебался. С одной стороны перед ним был тщедушный противник, которого он мог перешибить щелчком, с другой — этот доходяга быстро и жестоко разделался с двумя фехтовальщиками. Вполне может статься, что он убьёт человека, но тот своим ужасным огненным посохом успеет нанести ему какое-нибудь увечье. Вампиры слишком ценили жизнь, чтобы заканчивать её глупым самоубийством, и претендент взвешивал на весах души, что предпочтительнее: обладание красивой женщиной или возможная жизнь калекой.
Предстояло серьёзное испытание и, главное, последнее. Дилль призвал драконью ярость. Покрасневшими от драконьей магии глазами он смотрел, как уносят из бойцового круга останки Микида, и чувствовал, как нечеловеческая ярость требует крови. Он уже не опасался воина-гиганта — он хотел уничтожить его. Издав дикий вопль, Дилль накачал энергии в посох и кончиком провёл по камням, оставляя на них кипящую раскалённую дорожку.
— Я жду! — Дилль с размаху всадил посох в камни.
Гигант поиграл мечом, затем поднял его остриём вверх и, отсалютовав Диллю, швырнул монетку в чан. Несколько мгновений царила полная тишина, а потом трибуны взорвались воплями восторга. Свершилось небывалое: не воин смог выстоять в бойцовом круге и победить.
Герон прыгал, как мальчишка, и колотил по плечам Тео, а тот дубасил его в ответ. Волдиви потрясал мечом, Ирме смеялась и махала руками. Фиррис
— Остановись! Дилль, посмотри мне в глаза! Дилль! Посмотри на меня. Ты не дракон, Дилль! Посмотри мне в глаза.
Те, к кому он стоял спиной, продолжали кричать и радоваться. А кто видел его лицо замолкали. Глаза победителя превратились в два раскалённых колодца, в которых бушевала огненная смерть. Илонна не добежала до него, он поднял посох и направил его в грудь девушке.
— Дилль, очнись, — взмолилась она. — Вспомни, я — Илонна. Посмотри мне в глаза.
Почти оглохший и ослепший от нечеловеческой ярости, Дилль краем сознания узнал любимую. Ту, ради которой он был готов отдать жизнь. Ту, ради которой он дрался с лучшими воинами вампирских кланов. И ту, которую только что едва не убил собственными руками.
Он выронил посох, вцепился в плечи Илонны и, глядя ей в глаза, чувствовал, как гаснет драконья ярость. Вскоре его сознание очистилось настолько, что он оказался способным произнести мантру спокойствия.
— Я снова с тобой, — прошептал он, бессильно опускаясь на камни.
К ним уже бежали Тео и мастер Фиррис. Они помогли Диллю спрятать посох в безразмерный мешок и повели его из круга. В этот момент поднялся старейшина с уродливым шрамом на лице и поднял руку, требуя внимания. Зрители постепенно замолкли, и тогда старик заговорил.
— Сэр Диллитон, ты доказал свою храбрость и в честных боях отстоял право называться спутником жизни воина Илонны. Но нанесённое тобою оскорбление клану Григот должно быть оплачено. Выбирай: ты пожертвуешь свою кровь клану или мы предадим твоё имя забвению.
Только Тео понял, о чём говорит старик, и тихо выругался. Все остальные недоумённо смотрели то на старейшину, то на Дилля, не понимая, когда и чем тот мог оскорбить целый клан. Зрители, судья, обслуга — все они замолкли, с интересом наблюдая разворачивающуюся драму. Мастер Фиррис поднял руку и крикнул:
— Ваша честь, он не нарушил ни одного закона.
— Он знает, что сделал. Итак, каков твой выбор?
Дилль растерялся. Он не знал, какое решение принять, и что каждое из предложенных наказаний означает. Илонна, видимо, всё поняла и быстро зашептала:
— В первом случае ты должен будешь дать глотнуть своей крови любому члену клана. Тебя просто выпьют, поверь, потому что после сегодняшнего представления каждый воин захочет получить частичку твоей силы. А второй вариант — это позор. Все забудут, что ты и твои родственники существовали. Но что ты натворил, если на тебя накладывают такие ужасные наказания?