Запятнанный ангел
Шрифт:
– Я снял отпечатки пальцев с машины мистера Геррика, - доложил он. Набор один, предположительно мистера Геррика; имеется на руле, на панели, в бардачке. Больше ничего. Я отправил машину к Уотсону.
– Ничего, если мы возьмем у вас отпечатки? - спросил меня Келли.
– Разумеется.
– У Уотсона на складе нет ни одной шины для "ягуара", мистер Геррик, продолжал Столлард. - А завтра с утра он получит комплект для спортмашин. Вы можете забрать ваше авто около девяти. Но я прикинул, вам будет грустно без колес, поэтому одолжил для вас машину у Уотсона. Она стоит у подъезда. Синий седан. - Полицейский протянул мне ключи. Он заколебался, беспокойно оглядываясь на Келли. -
Я усмехнулся Келли и вынул портмоне.
– Разрешение, - сказал я и помахал им в воздухе.
Он кивнул:
– Если хотите увидеть файл по делу Уилларда, приходите завтра с утра ко мне в кабинет. Можем ли мы чем-то вам помочь?
– Огромное спасибо за машину, - ответил я. - Я хочу связаться с Гарриет Брок. Страшно неудобно, что там нет телефона. Она уже вполне могла услышать, что со мной случилось, - у вас в городе слишком быстро разносятся новости. Она будет волноваться.
– Славная женщина, - сказал Столлард. - Мне очень жаль ее. Боже, как представишь, что она проведет остаток жизни рядом с этим беднягой. Начинаешь задумываться о милосердии.
Он был прав. В самом деле, начинаешь задумываться.
Я пошел к бару, чтобы сказать Пенни, куда собираюсь. Толпа несколько поредела, и оставшиеся сгрудились вокруг большого круглого стола в дальнем углу. Молодой парень с гитарой негромко перебирал струны, а Пенни, взобравшись на стол, пела высоким, чистым голосом известную балладу "Подмастерье мясника". Ей, видимо, досталась от отца способность заставить музыку говорить. Мне показалось, что окружающие слышали эту песню в ее исполнении уже не раз, но и теперь они слушали молча и внимательно.
Я дождался, пока аплодисменты стихли. Потом подошел к певице.
– Какая жалость, что вы богаты, - сказал я. - Вы могли бы получать за это деньги.
Казалось, музыка придала ей сил. В глазах ее горела радость. Я сказал, куда собираюсь.
– Если вы пойдете в номер, прежде чем я вернусь, запритесь изнутри и сидите там.
– О, разумеется, папочка, - сказала она, похоже совсем забыв об опасности. А я нет.
Выйдя из гостиницы, я сел в синий седан и неторопливо покатил в сторону Колони-роуд. Келли меня удивил. Он каким-то образом умудрился передать мне ощущение от неистовой вольницы фестивальной ночи. Он ясно показал, как любого, стоявшего в стороне, как он сам, затягивал этот водоворот. Я видел перед собой Лору и ее Черного Монаха так четко, словно сам был там; истеричную толпу людей в масках и костюмах вокруг окровавленных останков Джона Уилларда; двоих отчаявшихся полицейских с пистолетами наготове... И где-то в этой толпе безликий убийца, смеющийся надо всеми.
Я попытался представить, что делал Эд Брок двадцать один год спустя. Я работал вместе с ним в разведке и кое-что знал о его методе. "Возьмите очевидное и выверните его наизнанку", - любил говорить он. Двадцать один год полиция искала того, кто ненавидел Джона Уилларда настолько, чтобы убить его. Применяя методику Эда, следовало искать того, кто ненавидел Уилларда; того, кто убил, чтобы спастись от Уилларда. Нью-Маверик, по сути дела, целиком принадлежал Уилларду. Если бы он заимел на кого-то зуб, уничтожить этого человека ему не составило бы труда. Так можно было выйти совершенно не туда, где все эти годы работала полиция. Кого мог бы возненавидеть Уиллард? Он был вспыльчив, задирист, но столь же и отходчив. Все говорили, что он не таил обид. Но Уиллард мог не простить, например, заигрываний с его обожаемой молодой женой. В "свободном обществе" Нью-Маверика
Отсюда Эд Брок, возможно, очень быстро пошел по дорожке, по которой никто более не хаживал. Если бы он мог хоть чуть-чуть намекнуть нам, но от него осталась одна скорлупка. Может, он что-то рассказал Гарриет, но она не обратила внимания. Сейчас, конечно, убийца чувствует себя словно на сковородке: ведь она вполне может вдруг припомнить.
Я обнаружил, что усиленно жму на газ. В мозгу возник странный образ. Можно бросить семя по ветру, и через несколько часов его ни за что уже не отыскать. Но через двадцать один год это семя станет деревом. Если знать, что ищешь, можно легко узнать это дерево. Возможно, оно растет у всех на виду, но до сих пор только Эд сумел понять, что оно взросло из брошенного тогда семени. Возможно, я видел его сегодня, но не узнал.
Я остановил синий седан возле почтового ящика Броков. В доме было темно. Я взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что было уже почти одиннадцать. Я притушил фары и вылез из машины. Может быть, Гарриет спит: не хотелось ее беспокоить. Я медленно прошел по лужайке к дому. Месяц скрылся за облаком, и было совсем темно.
– Что вы здесь делаете? Что вам надо?
Это был голос Гарриет, резкий и испуганный.
На расстоянии меньше чем в пять футов сверкнул, ослепив меня, электрический фонарик.
– О боже мой! - Голос Гарриет сорвался. Она кинулась ко мне. - Это не твоя машина, Дэйв. Я... я не поняла, кто это.
Я потянулся, чтобы коснуться ее руки, и вздрогнул как ужаленный. В одной руке у нее был фонарик, в другой - пистолет.
– Пистолет Эда, - сказала она. - Ночью я держу его под рукой. Сюда приходили в темноте люди, Дэйв. Я... я думаю, это просто любопытные; они хотят посмотреть на Эда в окошко. Но я...
– Успокойся, - сказал я. И обнял ее за плечи. Я чувствовал ее дрожь. Дики и Эд спят?
– Дики спит. Кто знает, что делает Эд? Он совершенно одинаковый и когда бодрствует, и когда спит. Нужно внимательно всматриваться, чтобы понять, открыты или закрыты его глаза. В темноте...
– Где можно поговорить, не разбудив Дики? - Я постарался сказать это непринужденно, но ее близость разожгла старые угли.
Она посветила фонариком вокруг.
– На лужайке есть пара кресел. Я... я ждала тебя раньше, Дэйв, а потом решила, что ты уже не придешь.
Мы пошли к двум садовым креслам и сели. Теперь я знал, что, если бы встретил ее раньше - до того, как с Эдом случилось несчастье, - я, наверное, не смог бы играть по правилам. Для меня ничего не изменилось. Одно только сознание, что она здесь, пусть я не видел ее в темноте, тут же возвратило день, когда я потерял ее. Только теперь она не была так уверена, что Эд и есть весь ее мир, но зато стала пленником его беды. Я встряхнул головой, чтобы не думать об этом. Гарриет не знала, что произошло в этот вечер, иначе уже принялась бы расспрашивать. Так что я рассказал ей о призрачном патефоне и о моей растерзанной машине.
– О Дэйв, тебе надо уезжать, тебе нужно скорее уехать отсюда, зашептала она дрожащим голосом.
– Перестань, - ответил я. - Никуда я не уеду. Ты пойми, сегодня я был в нескольких метрах от этого человека. Он был совсем рядом, великий и ужасный. Я не оставлю тебя, меня не запугаешь детскими шалостями.
– Он способен не только на детские шалости, Дэйв. - Она думала об Эде. И прежде чем я успел что-то сказать, добавила: - Я над этим раньше не задумывалась, но мы уже видели его шалости.