Зарево над Волгой
Шрифт:
«Бедняжка, лицо желтое, как корка лимона», — подумал Иван Лукич и почувствовал, как затрепетало сердце. Он смотрел на Оксану, и ее лицо виделось ему, как в тумане. «Кажется, я дал волю своим чувствам, — упрекнул он себя, хотя не мог оторвать от Оксаны глаз. В его ушах все еще звучал голос лечащего врача, с которой он беседовал перед входом в палату.
— Чем она болеет? — спросил Бурлак невозмутимо, сдерживая вдруг охватившее его волнение.
Врач, стройная,
— Она вам сама скажет. — Ее глаза заблестели, как сливы после дождя. — Ночью ей ставили капельницу, сняли температуру, и ей стало лучше, хотя приступ может повториться.
— Дали бы ей таблетку антибиотика, и в организме сразу бы угасло воспаление, — горячо произнес Бурлак. — Я это испытал на себе, когда лежал раненый в госпитале. Что, у вас нет антибиотиков?
Врач улыбнулась, но тут же улыбка слетела с ее губ, и она сказала негромко, но твердо:
— Ей нельзя давать антибиотики!..
Бурлак, краснея, усмехнулся.
— Нельзя? — Он до боли сжал губы. — Странно, однако…
— Ничего странного в этом нет, товарищ майор, — возвысила голос врач, и Ивану Лукичу показалось, что она обиделась, хотя старалась это скрыть. Брови у нее приподнялись. — Антибиотик поможет снять воспаление, но нанесет вред ее здоровью. Так что рисковать мы не стали…
В это время врачу позвонила дежурная медсестра:
— Анна Васильевна, в палате номер сто больной плохо, может, сделать ей укол?
— Не надо, я сейчас иду к ней. — Врач встала и, глядя на майора, добавила: — Идите к жене, она, должно быть, уже проснулась. А когда будете уходить, зайдите ко мне в ординаторскую. Я дам вам кое-какие рекомендации.
У него сорвалось с губ:
— Когда вы ее выпишете? Я бы хотел увезти ее в Сталинград.
— Потом я вам скажу. Извините, меня ждут…
«Что-то она от меня скрывает», — с раздражением подумал Бурлак, направляясь в палату, где лежала Оксана.
У поста, где дежурили медсестры и санитары, его остановила черноглазая, с длинной косой девушка. У нее был грубый мужской голос, хотя сама она выглядела милой и нежной.
— Вы к кому идете, товарищ майор?
— В сто пятую палату к Оксане Бурмак, — сказал Иван Лукич. — У ее лечащего врача я был.
— Она, видно, еще спит. Ночью ей ставили капельницу. Пожалуйста, если она еще спит, не будите ее, ладно?
— Вашу просьбу исполню, — улыбнулся майор.
Теперь он задумчиво сидел у ее койки. Оксана пока не проснулась, и он размышлял о том, с чего начнет разговор с ней. Кто-то в соседней палате
— Как ты тут оказался, Ванек? — Она приподнялась с кровати, обхватила его руками и поцеловала в щеку. — Я так рада, что ты здесь! Ну, теперь ты поцелуй меня.
Бурлак нежно обнял ее за плечи, нагнулся к ее лицу и поцеловал в губы. Они у нее были горячими.
— У тебя, наверное, температура, — обеспокоенно промолвил он. — Губы такие горячие…
— Глупый ты, Ванек! — почти шепотом произнесла она и уже громче спросила: — Надолго приехал?
Он ответил, что генерал дал ему командировку.
— Я так ждал тебя! Захар Иванович сказал, что вернешься ты из Москвы дня через три, но увы!.. — Иван Лукич тяжело вздохнул. — Чем ты больна, Оксана? Я спросил у врача, но она усмехнулась: мол, жена сама скажет. Что у тебя болит?
— У нас, Ванек, будет ребенок, — проговорила Оксана, и в ее голосе не было тревоги или растерянности, она даже улыбнулась. — Ты рад? Я собиралась сказать тебе об этом, но не успела. А когда сюда прилетела, у меня случился приступ. Меня так рвало, что на глазах были слезы. Врач боится, что на этой почве у меня может случиться выкидыш…
«Потому-то ей и не давали антибиотики», — вспомнил Бурлак свой разговор с врачом.
— Так что придется мне тут еще полежать, — добавила Оксана. — Но ты так и не ответил на мой вопрос…
— Я очень рад, что у нас будет малыш, от волнения растерялся и не могу словами выразить эту радость. — Иван Лукич нагнулся к Оксане и поцеловал ее, да так, что у нее захватило дыхание.
— Ванек, не делай мне больно, дорогой, — прошептала она, вся покраснев. — Ну а как ты там жил без меня?..
— Скучно мне было, все думы только о тебе… — признался он, а в душе трепетал от мысли: «У меня будет сын или дочь. Ох, как будет рада моя мама…»
— Значит, ты не уедешь со мной в Сталинград? — спросил он, и в его голосе она уловила отчаяние.
— Нет, Ванек. — Она вздохнула. — Я боюсь ставить под удар малыша. Пока он живет во мне, я должна себя беречь. И еще есть для тебя новость. Вчера врач сказала, что меня уволят в запас из-за беременности. Уже готовят документы…
— Так это очень хорошо, Оксана! — обрадовался Бурлак. — У нас будет малыш, а это уже семья, ты будешь все время с ним, а я, как человек военный, стану водить танки. Война-то еще не кончилась, и мне придется сражаться с немцами на поле боя…