Зарево над Волгой
Шрифт:
Шумилов явно желал рассеять подозрения своего заместителя, но не знал, с чего начать.
— Я сам удивлен твоим вызовом, Василий Иванович; — пожал плечами командарм. — Мне даже никто не звонил. Вот ему, — Шумилов кивнул на генерала Ласкина, — позвонил член Военного совета Хрущев и коротко изрек: «Чуйкову срочно прибыть на Военный совет!»
— Все в точности так и было, — подтвердил Ласкин. — Однако чутье мне подсказывает, что вас приглашают, видимо, по серьезному делу…
— Тогда почему только меня, а не командарма? — прервал его Чуйков.
— Логично, — усмехнулся
— Ну что ж, поеду, если что — позвоню вам оттуда, — разочарованно произнес Чуйков и поспешил на выход.
На переправе в это время народу — не протолкнуться. Военные, беженцы с узлами в руках, раненые и медсестры — все спешили переправиться на другой берег Волги. Паром работал с перерывами, но Чуйкову удалось на «газике» съехать на него и вскоре оказаться на другой стороне города. В полночь 11 сентября добрались до штаба фронта, а утром он предстал перед командующим Еременко и членом Военного совета Хрущевым.
— Каковы дела в вашей армии, Василий Иванович? — спросил Еременко. — Какой настрой у бойцов и командиров? — Командующий слегка улыбнулся, но тут же посуровел.
— Настрой у бойцов и командиров один: ни шагу назад, бить фашистов, пока руки держат орудие! — твердо выговорил Чуйков. — За полтора месяца боев я пришел к выводу, что лучший прием борьбы с гитлеровцами — ближний бой. И днем и ночью мы его применяем. А для начала важно как можно ближе подойти к противнику, чтобы его «юнкерсы» не смогли бомбить наш передний край или переднюю траншею. Особенный эффект дает ближний бой в городе, где порой пушку негде развернуть, не то что танк. На себе испытал эту форму боя и теперь учу других. Немцы решили любой ценой захватить Сталинград, но разве мы можем отдать врагу этот город? — Он сделал паузу. — Разумеется, никак не можем, товарищ командующий. Будем стоять насмерть!
— А вот командарм 62-й генерал Лопатин считает, что его армия город не удержит, — заметил Еременко.
— Скажи мне об этом кто-либо другой, а не вы, товарищ командующий, я бы не поверил, — улыбнулся Чуйков. — Лопатина я знаю давно, человек он энергичный, боевой, опыта у него дай бог сколько…
— А может, это хорошо, что человек сказал правду? — прервал Еременко Чуйкова. — Зачем взваливать на свои плечи тяжкий груз, если у тебя нет сил нести его?
— Логично, товарищ командующий, — согласился Чуйков.
А Хрущев добавил:
— Похоже, Антон Иванович не верит в свои силы, а это уже позиция пораженца, и одобрить ее Военный совет фронта не может!
Чуйков держался настороженно и напрямую защищать генерала Лопатина не стал. Мало ли чего наговорил тот в беседе с командующим фронтом! Хотел было высказать эту свою мысль, но Еременко опередил его. Он встал со стула и, взяв палочку, прошелся вдоль стола, слегка прихрамывая на одну ногу. Остановился рядом с Чуйковым.
— Решено назначить вас командующим 62-й армией, — произнес он. — Как вы, товарищ Чуйков, понимаете свою задачу?
«Я не ожидал, что мне придется отвечать на такой вопрос, — позднее отмечал Чуйков, — но и раздумывать долго не приходилось: все было ясно, понятно сало собой. И тут же ответил:
— Город мы
Командующий и член Военного совета сказали, что задачу я понимаю правильно. Мы распрощались. Хотелось поскорее остаться одному, чтобы подумать, не переоценил ли себя, свои силы, чтобы со всей остротой почувствовать тяжесть ответственности, которая на меня возлагалась. Задача была трудная, так как противник был уже на окраинах города».
Самоходная баржа, похожая на огромный утюг, подошла к причалу и ошвартовалась. К ней со всех сторон устремились люди. Капитан Бурлак шагнул на деревянный трап, спущенный с баржи, но его остановил комендант переправы капитан-артиллерист.
— Вы куда, товарищ капитан? — сурово спросил он.
— На левый берег, в штаб танковой бригады, а через час-полтора мне надо вернуться в город. Вот мои документы…
— Вас понял. — Комендант вернул документы. — Подниметесь на баржу после того, как на нее посадят всех раненых. Их нужно доставить в госпиталь. А пока отойдите в сторонку, санитары уже несут раненых.
«Как бы не опоздать на тракторный завод, — забеспокоился Бурлак. — Уйдет директор, а без него мне не Дадут даже простую гайку, не то что танк».
Прошел месяц с тех пор, как Бурлак прибыл на Сталинградский фронт. Его определили в танковую бригаду полковника Румянцева. Этот сибиряк, бывалый танкист, хорошо проявил себя в боях с белофиннами. Теперь его бригаду бросили под Сталинград, и сражается она выше всяких похвал, хотя и несет потери. Бурлак был доволен тем, что экипажи его танкового батальона хорошо воюют с врагом. На их счету 27 немецких танков, потери танкового батальона — 7 машин.
Последний бой тяжело дался капитану Бурлаку. Сражение проходило в пересеченной неглубокими оврагами местности у берега Волги, в его командирский танк угодил снаряд и разорвал гусеницу. Танк завертелся, как подстреленная птица, затем совсем замер, представляя собой отличную мишень для фашистов. В шлемофоне он услышал тревожный голос командира бригады:
— Бурлак, чего стоишь? Справа на тебя идет в атаку немец — разворачивай башню и бей по нему в упор! Ты слышишь? Как понял, прием!
— Товарищ первый, моя машина повреждена, она лишилась хода, но буду отбиваться! — произнес Иван Лукич в микрофон.
Наводчик мигом развернул башню и первым же снарядом поджег вражеский танк. Шедший за ним второй танк повернул обратно. Воспользовавшись паузой в бою, Иван Лукич пересел в другой танк и продолжал преследовать врага. У крутого обрыва он нагнал вражескую машину и с ходу ударил по ней двумя снарядами. Танк вспыхнул, повалил черный, как деготь, дым. Из танка стали выскакивать на землю немцы. Очередной выстрел из орудия поразил всех четырех членов экипажа.