Зарево
Шрифт:
— Останешься здесь. Возьми в помощь двух бойцов и мотоцикл. В течение ближайших четырех часов не подавайте признаков жизни. Как только мы отступим, они вышлют следом за нами разведывательный дозор. Проследите, чтобы он вас не обнаружил, и только потом попытайтесь выяснить, что делает «противник». Ждем вас в пять часов в районе четырех безымянных высот вблизи лесного треугольника. Вопросы есть?
— Нет!
— Тогда — успехов вам!
В час ночи разразился проливной дождь. Правда, вскоре он прекратился, и снова стало душно. На четырех безымянных высотах кипела работа. Слышен был стук лопат и кирок, сопение и проклятия. Бойцы сняли гимнастерки и нижние рубахи. При свете карманного
— Понимаешь, почему я приказал применить слезоточивый газ?
— Не очень…
— Когда мы переправились через реку, то увидели поразительную картину. — Сильвестер улыбнулся, обнажив белые зубы, в которых отражались звезды. — Какой-то взводный вывел из окопов весь свой взвод. Построил бойцов в две шеренги и велел им снять с себя одежду. Они аккуратно сложили гимнастерки, положили рядом оружие, каски и противогазы. Взяли полотенца, мыло, приборы для бритья и пошли умываться. Как в казарме. Это был типичный пример классической глупости. Я решил воспользоваться этим, забрал у них все противогазы, а слезоточивый газ докончил дело. Они наутек бросились из окопов. Ты, надеюсь, понимаешь, что в такой ситуации убегают даже те, у кого нет никаких поводов к этому. Ну, и наступление превратилось в преследование. Они опомнились только между озером и болотом, когда наткнулись на своих. Хотели задать нам солидную трепку. Но мы не из таких. Подождем их здесь. Наверняка придут!
Мы шли вдоль переднего края обороны роты. Капитан Неделя проверял, как выполнены его приказы и распоряжения. Он был в этом отношении принципиальным и считал, что если отдыхать, то так, чтобы отдохнуть, а если работать, то должны быть видны результаты этой работы.
Через три часа начнет светать. Придется уходить. Да и бойцам надо поспать хотя бы часа два. У одной из траншей стоял командир взвода и тихими возгласами торопил подчиненных. Он хотел как можно скорее закончить фортификационные работы, которые предстояло ему сделать. Увидев нас, подошел к командиру роты, отдал честь и доложил о состоянии подготовки к обороне на этом участке.
— А почему вы, поручник, стоите над бойцами и покрикиваете на них?
— Я не покрикиваю, я тороплю их. Время не ждет, а нам еще надо многое сделать.
— Я понимаю вас, но считаю, что вы поступаете неправильно!
— Почему?
— Сейчас объясню. — Он вынул пачку сигарет и угостил нас.
Мы уселись на склоне пригорка.
— Когда я только закончил военное училище, то делал ту же самую ошибку, — начал капитан. — Поймите одно. Если бы от вас требовалось то, что вы делали минуту назад, то признайтесь, что это не такая уж сложная философия. И для этого совсем не нужно учиться четыре года в военном училище. С этим справится и капрал. И должен вам сказать, что он сделает все отлично, поскольку это входит в круг его служебных обязанностей. А от офицеров я требую логического мышления, разработки концепций, командования подчиненными. Я командую вами, вы — командирами отделений, а они — отделениями. Вы непроизвольно берете плохой пример со старших товарищей. Когда-то кто-то не доверял своим подчиненным, считал, что он самый умный и незаменимый. Его подчиненные усвоили тот же способ мышления. Командир роты вмешивался в компетенцию командира взвода, командир взвода командовал рядовыми, учил их стелить койки и зашнуровывать ботинки, потому что не доверял командирам отделения. Эта схема мышления бытует до сегодняшнего дня. Вы, молодые, должны изменить ее. Один я с этим не справлюсь.
— Послушай, — обратился я к Сильвестеру, когда мы были снова в пути, — взгляды у тебя
— Ставлю. Ну и что?
— Тогда я задам тебе один вопрос.
— Давай!
— Ты хочешь учиться?
— Хочу.
— Где?
— В Академии Генерального штаба.
— Тебя же туда не отпустят!
— Уже отпустили. Я даже сдал вступительные экзамены. Осенью начну учиться.
— А как на это смотрит командир полка? Ты же за словом в карман не лезешь. Я его знаю и помню, что он не любит таких.
— Важно то, что я делаю. И говорю я то, что думаю, потому что хочу добра себе и всем. Через два месяца придет новый командир. Ему еще нет тридцати. Парень что надо! И голова на плечах. А я с удовольствием отложил бы учебу еще на год.
— Говорят, тактика — это игра. Может, и так. Но из этой игры один из партнеров всегда выходит без головы. Потому что играть тоже надо уметь.
Сильвестер чистил пистолет, а я рисовал палочкой на песке Пегаса с крыльями реактивного самолета. И молчал.
— Они, наверное, уже установили наше местонахождение и думают о том, как нас лучше атаковать. Это не так-то просто. С этих высот видно каждого воробья в радиусе трех километров. Это много. Интересно, как бы я поступил на их месте?
— Товарищ капитан, товарищ капитан! — раздался чей-то возглас внизу.
— Чего кричишь?
— Пыль на дороге!
— Где?
— Около одинокого дерева, слева…
Сильвестер приложил бинокль к глазам. Спустя минуту бросил его со злостью в траву:
— Черт побери! Была пыль и пропала! Наверняка кто-то ехал по дороге. Но кто?
Он взглянул на часы: пять минут пятого. Беднаж должен был прийти в пять. Приказал усилить наблюдение. Не прошло и пяти минут, как мы услышали шум мотора. Все приборы для наблюдения были направлены в ту сторону. По вереску и траве к нам приближался мотоцикл с тремя бойцами. Мы сразу же узнали длинную фигуру Беднажа. Кто-то выскочил им навстречу и показал проход в минном поле.
— Беднаж! Я тебя застрелю! — смеялся командир роты.
— Там стреляли, и здесь тоже хотят! Даже у своих опасно… — ухмылялся боец.
— Что нового?
— В три часа «противник» установил в лесу орудия, около двух батарей.
— Покажешь на карте?
— Вот здесь. — Он показал пальцем место, где ничто не указывало на то, что там мог быть «противник». Информация была очень ценной.
— Молодец! А почему не поехал по дороге?
— Увидел пыль за собой и испугался. По траве безопаснее.
— В какую сторону были наведены стволы орудий?
— Когда я уезжал, они только начинали их устанавливать. Однако на щитах орудий был записан прицел.
— Какой?
— Девяносто.
— Будут стрелять по нас. Железно!
И побежал к командирской машине. Соединился с командирами взводов и что-то сказал им. Заработали моторы. Машины одна за другой не спеша покидали укрытия. Из окопов начали вылезать бойцы. Согнувшись, пробирались по траншеям, прятались за деревьями и островками высокой травы, а за холмами занимали места в машинах. Медленно, очень медленно, чтобы не поднимать пыли, колонна машин начала удаляться от холмов. Рота покинула район обороны и укрылась на опушке леса. Холмы остались между нами и «противником». Мы находились в полной боевой готовности. Только командир роты, я и Беднаж вышли из машин. Остановились посреди уничтоженной деревни. Вокруг расстилались заросшие сады и остатки строений, поросшие кустами сирени и жасмина. Мы направились в сторону заброшенного кладбища, на котором стояла ветхая часовенка с колокольней. Отсюда были хорошо видны наши холмы.