Зарницы смуты
Шрифт:
— Гляди! — Мелгер оббежал меня с левой стороны и указал на мертвое тело меж двух полыхающих березок.
На мертвеце был меховой доспех, рядом лежали топор и круглый щит. «Точно такое же облачение, как и на ублюдках с острова Сирен! — я испуганно поглядел под ноги. Всюду — останки, части амуниции и оружие. — Откуда их столько? Как они попали на остров?..»
Мы бежали к причалу. Где-то вдали кипел магический бой, остров трясло и земля, казалось, ходила волнами. Огонь, взрывы, треск молний… Это похоже на сумасшествие!
— Твари! — Тайдеона всю дорогу крыла нападавших
— Тай! — откуда ни возьмись, выскочил Лаббер Солье. Он изрядно прихрамывал, но сквозь толпу прошел тараном. — Тай, ты жива?
— О, дорогой! — девушка освободилась от моей хватки и бросилась к парню в объятия. — Я так испугалась, так испугалась…
Колдунья ухитрилась высунуться из-за плеча подмастерья и показала мне язык. Она игралась! В такой-то момент!
— Ненормальная, — пробурчал Мелгер. — Смотри, вон там, твои дружки!
Хван, Леор, Клевис, Форад, Эйту… все столпились возле Шэда. Тот зажал под мышкой меч и что-то яростно кричал одному из магов.
— Почему эта игрушка попала к ним в руки? — наш подмастерье потрясал поисковым медальоном.
В маге я узнал старого знакомого — мастера Этли.
— Об этом поговорим, когда утихнет бойня! — он выхватил медальон. — Эй, а почему стрелочка сияет? Вы смогли его настроить на кого-то еще? — маг ухватил Кэвиса за ворот и притянул к себе.
— Нет! — испуганно пискнул прохвост. — Как только бастард умер, камень погас… но загорелся снова! Смотрите, стрелка краснеет!
Мне стало страшно.
Весь следующий месяц мы провели в университете. Что творилось на острове теперь — никто из учеников не знал, а мастера и подмастерья помалкивали…
Ночь битвы я запомнил хорошо! Огни в небесах, грохот, дрожь земли под ногами и стоны умирающих.
У самого причала путь нам преградил отряд бородачей в меховых доспехах. Бились они яростно, с каким-то тупым упорством, коего не убавилось даже после трех молний, посланных в них магами. Наши все были при оружии, но дрались плохо: испуг после нападения смешивался с главной проблемой всех начинающих бойцов — большинство учеников никогда не лишали жизни других людей, что не так-то просто сделать в первый раз. В ином случае эта робость могла дорого обойтись, но с нами были мастера.
— Деритесь, сучьи дети! — орал теоретик Хомла Кровлик. В правой руке он сжимал испачканную кровью саблю, в левой — мечелом с тремя лезвиями. — Я не для того год лекции читал, чтобы потом об ваши трупы спотыкаться!..
Грандмастер Лавитри, Доскрейт Болтлишь и Хомла Кровлик стали эдаким тараном, что, при аккуратной поддержке магов, пробил ряды неприятеля. Дрались они как сумасшедшие. Без доспехов, щитов, в парадных одеждах и чужим оружием. Я в этом не много смыслю, но враги такой прытью похвастать не могли. Медленные, неповоротливые, упорные и злые, бородачи держались до последнего.
Многие ученики той ночью впервые смочили оружие человеческой кровью. Многим потом снились изувеченные страшными ударами трупы, по которым
Скажу сразу: в битве участие принял неохотно, да и толку от меня было немного. Добивал раненых, лез в редкие одиночные схватки и резал так, как привык в трущобах — со спины, втыкая корд в бок или в шею, чуть повыше плеча. В этом мало чести, но жизнь… она ведь одна. Убивая подло бородатых ублюдков, я спасал многих достойных, в моем понимании, людей.
Когда все закончилось, подошел на трясущихся ногах к пирсу и наклонился над водой. Блевал долго, желудок крутило узлами, сильно хотелось облегчить мочевой пузырь…
Где-то рядом толпились юные алхимики. Для детишек мастера ментальных плетений создали заслон, не позволяющий видеть ужасы войны. Маги держались дружно, смело, но в битву не вступали. Как объяснил потом Шэд, вреда от них могло быть больше, нежели пользы. Насмотревшись на кровь и кишки, перепуганный мальчишка-маг мог запустить молнией в сражающихся, не сильно задумываясь над тем, где свои, а где — чужие.
Позже, когда закончили скручивать немногочисленных сдавшихся бородачей, с другой стороны озера приплыли лодки с воинами гарнизона. Все суденышки, на которых в замок прибывали гости, безмятежно покоились под водой, сожженные и с пробитыми днищами. Поразило ледяное спокойствие, с которым за всем происходящим наблюдал Дахтер Сорган. Меч он обнажил лишь однажды, только для того, чтобы добить шевелящегося бородача. Словно кровопролитие его не касалось; зритель, а не прославленный воин…
В университет добирались в тишине — бой был закончен, в стороне, где когда-то возвышался замок ордена, полыхало красное зарево. Тысячи искр кружили над островом алыми светлячками, дым стелился по небу, таял под напором ветра.
— Кто победил? — бормотал за моей спиной Тапалис Лаптук, ученик, лишившийся в драке правого глаза. — Кто… мы?..
Месяц канул в прошлое. Башни замело снегом, на шпилях намерзли сосульки, во дворе громоздились рыхлые сугробы. Все радовались метели и колючим снежинкам. Воздух стал чистым, ветер перестал приносить запах разложения с поля боя.
Учеба продолжалась. Мастера молчали.
Клэвис растерял былой задор, все время оглядывался, боялся засыпать без горящей свечи, чем изрядно надоел соседям по комнате — мне и Леору.
— Он может прийти! — зло кричал он, когда мы заставляли гасить фитиль. — Прийти за мной! За вами.
— Лестер — мертв, — настаивал я. — Его труп уже сожрали крабы! Ты бы лучше проклятых бородачей боялся — они-то могут нагрянуть в любой миг и раскроить тебе башку топором…
Никто больше не чувствовал себя защищенным. Пусть мастера и твердили, что подобраться к башням незамеченным нельзя, ученики им не верили. Всюду таскали с собой оружие, стали мрачными и неразговорчивыми.
Второгодки роптали больше других. Им предстояло постигнуть последние азы обучения, укрепить дух и научиться готовить исцеляющие бальзамы, после чего отправляться в мир, служить народу и ордену. Вместо этого их заперли в башнях.