Зарницы в фиордах

Матвеев Николай Сергеевич

— Сами встанем, ей-ей сами встанем, — молили ребята, — ну хотя бы еще одну.

— Ладно, — сдавалась мать, — так и быть, слушайте да на ус мотайте.

Ребята тоже росли не бездельниками, у каждого есть свои обязанности. Например, семилетний Саша должен заготовить корм для скота, а это не такое уж легкое и приятное занятие. С утра идет он с товарищами за ветками, нарезает их, а потом по каждой ветке надо провести руками, чтобы стряхнуть листья в корзину. Ветки корявые, с сучками, занозы так и впиваются в ладони: весь обдерешься, пока наберешь корзину. А когда мальчик стал чуть постарше, он вместе с другими начал ходить на сенокос. В четыре часа утра мать поднимала его с постели. Рано узнал Саша Шабалин, что такое работа, и не отлынивал от нее. И никому не надо было

уговаривать мальчика, чтобы он честно выполнял свои обязанности. Потому что сызмальства усвоил: летом не заготовишь — зимой наголодаешься.

Только в воскресенье, а иногда вечером удавалось вырвать время поиграть в мяч, и тем слаще были эти редкие игры. Особенно любили ребята «Опрошкину игру» — что-то вроде лапты, да еще «Гонять попа» — попадать палкой в чурку.

Это были не просто игры, это было нечто большее, чем просто игра. Зная, как не часто выдавались эти свободные часы, мальчишки относились к играм с особой серьезностью. Так и видишь: лица у них сосредоточенные и даже нахмурены, дело-то ведь не простое — игра! Понимать надо! Да и вообще у северян характер сдержанный, даже у малолетних.

Когда Саше было девять лет, отвезли его за двадцать километров в село Нименьгу, где была школа. Простились с матерью у ворот. Расставаясь первый раз в жизни с матерью, он не плакал. Губы, правда, дрожали, и в горле стоял комок — того гляди и перехватит дыхание, — но плакать нельзя, считай, не маленький уже. Мать ласково прижала его на минуту к груди, украдкой шмыгнула носом, но тут же мягко оттолкнула:

— Поезжай, сынок, пора.

Трудно было мальчугану, приходилось жить у чужих людей, да и заниматься нужно было ходить за два километра. Так и шло ученье через пень-колоду, а потом вернулся Саша в родную деревню, когда организовалась там школа, и окончил четыре класса.

Трудно приходилось семье Шабалиных в деревне, и решил Осип Захарович переехать в город Онегу. Сначала отправился сам, устроился на заводе, чтобы как следует подзаработать, а потом перевез и всю семью.

Маленькая Онега показалась им после Юдмозера огромной, шумной, страшноватой. Того и гляди потеряешься, попадешь под колеса, толкнет кто-нибудь. Да и дома высоченные, подумать только: в два этажа! Это как же люди живут на такой страшенной высоте и не боятся? Но потихоньку осмотрелись, попривыкли к городу, и жизнь пошла своим чередом. Не забыла Марина в городе и свои любимые песни, нашлось и для них время: стала непременной участницей самодеятельного хора старинных песен. Как-то Марина Сергеевна надумала разбирать свой заветный кованый сундук, где хранились старинные, перешедшие еще от бабушки наряды. Ребята и муж пристроились рядом. Она осторожно подняла крышку, скрипнули петли. Платья, сарафаны, головные уборы — все было ярким, необычным.

— Мам, а мам… — сказал вдруг Саша.

— Что, сынок?

— А ты надень их, а? Как в театре, надень.

Марина Сергеевна посмотрела на мужа. Тот улыбнулся и кивнул. Она осторожно — все-таки память, вещи старинные — надела то, что лежало сверху, и плавно повернулась. Все охнули от восторга.

— Ты у меня прямо настоящая королева, — восхищался отец.

Мать, радостно краснея, смущенно улыбалась…

Иногда к Шабалиным приезжали гости из Юдмозера. Деревня постепенно пустела: все больше и больше уезжало из нее семей, кто в Онегу, кто в деревню Нименьгу. Приход гостей всегда целое событие, но когда появлялся брат Марины Сергеевны — был настоящий праздник. Федор Валявкин (так звали Сашиного дядю) всю свою жизнь был на море, ходил на тральщике — он был тралмейстером. Так же, как и сестра, любил он рассказывать, говорил образно, сочно, знал много интересного. Какие увлекательные истории рассказывал он ребятам!

Федор любил море, хорошо знал и не боялся его.

Коренастый, сильный, с обветренным спокойным лицом, он был для Саши необычайно привлекательным, пришедшим из другой, более интересной и необычной жизни. Все мальчики в детстве стремятся найти себе героя, образец для подражания. И те, кто находит такого, привязываются к нему со всей восторженностью своей детской души. Саша всячески старался

подражать дяде и даже ходил враскачку, заложив руки в карманы. При этом он чувствовал себя почти что морским волком. Походка и манеры моряцкие уже есть, оставалась самая малость.

Федор видел, какими глазами смотрит на него племянник, и часто говорил:

— Подрасти немного, Сашка, возьму тебя в море, узнаешь настоящую жизнь. И запомни: море храбрых любит — трусу в море делать нечего.

И вот наконец Сашке минуло шестнадцать. Пора становиться самостоятельным. Вместе с товарищами Спиридоном и Анатолием (его двоюродными братьями) отправился он в Мурманск к дяде. Снова, как и тогда, когда он отправлялся жить в Нименьгу, предстояла разлука с семьей. Но теперь уже больше будет скучать мать, чувствует, что у птенца выросли крылья, окрепли, что навсегда улетает он из гнезда. А Саша, хоть и грустно было расставаться с матерью, испытывал нетерпение — ведь впереди было море, была новая жизнь, полная новых, удивительных впечатлений и приключений. И мысли поэтому были у него обращены не назад, к дому, а вперед, к морю.

«Не бойся, сестра, парня к морскому делу пристроим», — написал Федор Валявкин в Онегу.

И слово сдержал. Сашку по малолетству взяли юнгой на тральщик со странным для северных вод названием «Краб», а двух его товарищей, которые были постарше, — матросами. Старенький провонявший рыбой тральщик стал для Саши Шабалина вторым домом, здесь нужно было учиться жить и работать.

Уже потом, став заправским моряком, он не мог без теплой улыбки вспоминать «Краб». А тогда, первый раз в жизни ступив на борт настоящего корабля, он не мог сдержать волнения и восхищения. Тральщик, небольшой кораблик, показался ему огромным и могучим, настоящим пенителем моря, а члены его экипажа — многомудрыми и всемогущими повелителями стихий. Это первое впечатление, впрочем, было верным: на тральщике было много старых опытных матросов.

Они хорошо относились к шустрому парнишке и всячески старались приобщить его к настоящей морской жизни. С присущим настоящим людям тактом они понимали состояние юноши, чувствовали, как ему хочется поскорее войти в морскую семью, стать заправским рыбаком. И учили его матросскому уму-разуму.

С тех пор прошло много лет, и Саша превратился в Александра Осиповича Шабалина, но первое знакомство с морем свежо в его памяти, как будто бы это было вчера.

День, как почти всегда в этих местах, был пасмурный. Дождь был нудный, бесконечный — настоящая северная погода. Все было обычным, будничным, но именно эта будничность и была наполнена особым смыслом в этот день для Саши: сегодня «Краб» уходил в море, и впервые в море уходил на нем юнга Саша Шабалин. Погода становилась все более свежей. В Кольском заливе штормило, и темные волны с белыми гривами, как табун взбесившихся коней, рвались к берегу. Саша всегда любил смотреть на штормовое море и подолгу задумчиво следил взглядом за волнами, которые, казалось, жили какой-то своей жизнью. Но одно дело стоять на берегу, чувствовать под ногами твердую землю и совсем другое, когда между тобой и взбунтовавшейся стихией только днище и борт судна. С замирающим сердцем смотрел парнишка на штормовое море. Вскоре оно стало белое как молоко от бурлящей пены. Это было непривычное зрелище: ведь обычно в этих краях море тускло-серое, как жидкий свинец.

Разъяренные волны снова и снова обрушивали шипящие массы воды на борта тральщика, но он лишь покачивался и неуклонно продолжал свой путь. Саша не мог отвести глаз от моря — он вдруг отчетливо понял, что никогда не сможет уйти от него, изменить ему.

О многом мечтают люди в шестнадцать лет. В начале своего жизненного пути человеку кажется, что все возможно, все тебе подвластно, стоит только как следует захотеть. Была заветная мечта и у Саши Шабалина — он хотел стать капитаном дальнего плавания. Наверное, тут сыграли роль и рассказы дяди Феди о далеких морях и океанах, особенно много он всегда говорил о Северном море, и разные морские редкости вроде необыкновенных раковин, что привозил он из своих путешествий, раковины, в которых, если приложить их к уху, слышится несмолкаемый шум волн.