Зарубежная литература XX века: практические занятия

Коллектив авторов

Корнуэлл Н.Джойс и Россия. СПб.: Академический проект, 1988.

Хоружий С.С.«Улисс» в русском зеркале // Д. Джойс. Собр. соч.: В 3 т. Т. 3. М.: Республика, 1994.

Франц Кафка

Franz Kafka

1883 – 1924

ГОЛОДАРЬ

EIN HUNGERKUNSTLER

1922/1924

Перевод С. Шлапоберской (1965)

Об авторе

«Кафка в моде; его бесприютность создает уют, из него сделали универсальное бюро справок по

всем вопросам человеческой ситуации», – писал более полувека назад немецкий философ Теодор Адорно. Эта мода не прекращается до сих пор. Автор трех незаконченных романов («Замок», «Процесс», «Пропавший без вести») и нескольких десятков прозаических текстов малого объема, Франц Кафка считается сегодня крупнейшим писателем современности, а секрет обаяния его произведений (несмотря на многочисленные работы о нем и его творчестве, в том числе созданные самыми светлыми умами эпохи) по-прежнему пытается разгадать необозримая армия интерпретаторов.

Уроженец Праги, выходец из среды ассимилированных евреев, Кафка окончил Немецкий университет в Праге по специальности юриспруденция и всю жизнь проработал служащим страховой компании. Сочинять он начал в юном возрасте и все свободное время отдавал литературе, но печатался мало. Подавляющее большинство написанного увидело свет только после смерти писателя. При жизни Кафки коллеги-литераторы ценили творчество пражского автора очень высоко, но его известность у широкой публики была невелика.

Кафка был «открыт» на Западе только после Второй мировой войны. Это волна докатилась и до Советского Союза, но, к сожалению, у нас Кафка был определен в «декаденты», а потому по-настоящему публикация его произведений началась только в девяностые годы XX века. Зато интерес к его творчеству в это десятилетие был необычайно велик и лучше всего определяется словом «бум». В сегодняшней России Кафка, пожалуй, один из самых известных зарубежных классиков.

Любое произведение искусства невозможно полностью истолковать, перевести на язык логики, и это в особенности касается творчества Кафки. «Каждая его фраза говорит: истолкуй меня – и ни одна из них этого не потерпит» (Т. Адорно). Об этом желательно помнить, приступая к интерпретации текстов Кафки, и рассчитывать в лучшем случае можно на понимание отдельных вероятных смыслов.

О произведении

Рассказ «Голодарь» был написан в 1922 году и опубликован два года спустя издательством «Шмиде» в одноименном сборнике вместе с тремя другими новеллами. Автор успел подготовить тексты к печати, но вышла книга уже после его смерти.

Рассказ отличают характерные для Кафки стиль – сухой, бесстрастный, бедный тропами – и парадоксальное сосуществование в одной плоскости реального и ирреального: изображаемый мир конкретен, осязаем и в то же время необъяснимо чужд.

Явление, о котором говорится в новелле, существовало в действительности. Искусство голодания было одной из форм шоу в начале XX века. Мастера голодания выступали преимущественно в больших городах: в варьете и других увеселительных заведениях они демонстрировали свое диковинное искусство жадной до зрелищ публике. Менеджеры, толпы зрителей, сенсационные публикации в газетах, разовые билеты и абонементы – все это было, и все это мог наблюдать и Кафка. После Первой мировой войны выступления возобновились, но в атмосфере всеобщего голода больше не пользовались успехом и постепенно прекратились.

Воспроизведение конкретно-исторической последовательности событий, нейтральный тон повествования, многочисленные подробности (сроки, условия выступления, обслуживающий

персонал) создают эффект хроники. Особенно у первых читателей этот текст должен был вызывать в памяти картины современной им действительности. Но при чтении трудно избавиться от ощущения нереальности происходящего. Речевые обороты «то были другие времена» [17] , «так жил он долгие годы», «в один прекрасный день» настраивают нас на сказочный лад. Но главное – логика существования протагониста доводится до крайней точки, до абсурда, и это превращает его из исторической фигуры в мифическую, общезначимую, а всю историю – в развернутую метафору или формулу, где за искаженными, но все же узнаваемыми знаками скрывается особый тайный смысл.

17

В оригинале «es waren andere Zeiten» еще точнее отсылает к сказочному зачину «es war/waren einmal...».

Один из возможных вариантов прочтения рассказа – рассматривать голодаря как образ художника, творческой личности. Уже наименование новеллы направляет нас к такому пониманию. «Ein Hungerk"unstler» можно передать как «мастер искусства голодания», «художник голодания». Деятельность голодаря не раз названа в новелле искусством, а ее описание и, прежде всего, отношение мастера к своему труду подчеркивают ее творческий характер.

История голодаря состоит из двух частей. В первой части в ретроспективном освещении рассказывается о том, что было «раньше», во второй части излагается современное повествователю положение дел. Эти две части соответствуют двум этапам творческого пути: сначала художник наслаждается славой, вниманием публики, затем интерес к его искусству пропадает, и он умирает всеми покинутый, в безвестности.

И первый, и второй этап не приносят художнику удовлетворения, хотя и по разным причинам. В пору своей известности голодарь вынужден ограничивать свое мастерство в угоду публике, он не может довести свое искусство до совершенства, он должен мириться с неумолимыми законами рынка.

Импресарио установил предельный срок голодовки – сорок дней, дольше он никогда не разрешал голодать, даже в столицах, и на то была серьезная причина. Опыт подсказывал, что в течение сорока дней с помощью все более и более крикливой рекламы можно разжигать любопытство горожан, но потом интерес публики заметно падает, наступает значительное снижение спроса. ...Почему надо остановиться как раз теперь, на сороковой день? Он выдержал бы еще долго, бесконечно долго, зачем же прекращать голодовку как раз теперь, когда она достигла – нет, даже еще не достигла – своей вершины?

Но еще больше, чем порядок, установленный импресарио, голодаря ранит непонимание публики. Публика в новелле выступает только как безликая, анонимная толпа. Отдельно выведенные фигуры – импресарио, сторожа, дамы – не выбиваются из общей массы, но лишь подтверждают правило. Отношение зрителей к голодарю – смесь любопытства и недоверия, им не дано постичь истинный смысл его искусства. «Попробуй растолкуй кому-нибудь, что такое искусство голодания! Кто этого не чувствует сам, тому не объяснишь». Один художник является истинным ценителем своего искусства: «...только он сам и мог быть единственным удовлетворительным свидетелем голодовки». Пропасть между художником и толпой непреодолима («Бороться против подобной, против всеобщей неспособности понять его было невозможно»), и потому он обречен на одиночество: