Зарубежный детектив 1977
Шрифт:
– Ты тоже! – объявил Генри. – Я в тебя попал!
– Я только ранен! – заорал Джонни и пальнул три раза подряд.
– Да? – отозвался Генри. – Тогда получай!
Перестрелка возобновилась. Я вернулся на кухню к Бетти и Джудит.
– Как они там? – спросила Бетти. Я усмехнулся:
– Спорят, кто кого угрохал.
– Ты что-нибудь выяснил?
– Все будет хорошо, не волнуйся.
Бетти одарила меня кривой ухмылкой, которую переняла у Арта.
– Слушаюсь, доктор.
– Я серьезно.
– Надеюсь, ты прав, – сказала она, запихивая в ротик
– А у нас плохие новости, – объявила Джудит.
– Правда?
– Звонил Брэдфорд, поверенный Арта. Он отказался вести дело.
– Брэдфорд?
– Да, – ответила Бетти. – Он позвонил полчаса назад, сказал, что слишком занят.
Я закурил и попытался успокоиться.
– Пожалуй, позвоню ему.
Джудит взглянула на часы:
– Половина шестого. Скорее всего, его уже…
– Попробую найти, – ответил я и отправился в кабинет Арта. Джудит пошла со мной. Я прикрыл дверь, чтобы не слышать пальбы.
– Что происходит? – спросила Джудит.
Я покачал головой.
– Дела плохи?
– Пока рано говорить, – я сел за стол Арта и принялся набирать номер.
– Ты голоден?
– Нет, – соврал я. – Заехал перекусить.
– У тебя усталый вид.
– Все в порядке, – ответил я.
Джудит склонилась над столом, и я поцеловал ее в щеку.
– Тебе звонил Фриц Вернер.
Этого можно было ожидать. Фриц знает все обо всем. Такого сплетника еще поискать. Впрочем, он мог располагать какими-то важными и полезными сведениями.
– Я позвоню ему.
– Да, пока не забыла, – добавила Джудит. – Завтра вечеринка.
– Я не хочу идти туда.
– Ничего не поделаешь. Джордж Моррис.
Я совсем запамятовал о нем.
– Ладно. Во сколько?
– В шесть. Мы можем уйти пораньше.
– Хорошо, – сказал я.
Джудит вернулась на кухню, и вскоре я услышал в трубке голос секретарши:
– «Брэдфорд, Уилсон и Стэрджесс».
– Мистера Брэдфорда, пожалуйста.
– Сожалею, но мистера Брэдфорда сегодня не будет.
– Как я могу найти его?
– Мистер Брэдфорд приходит к девяти часам утра.
– Я не могу ждать так долго.
– Очень сожалею, сэр.
– Не стоит. Лучше попытайтесь найти его, – попросил я. – Скажите, что звонил доктор Берри.
Я не знал, знакомо ли ей мое имя, но чем черт не шутит.
Голос секретарши мгновенно изменился:
– Пожалуйста, не кладите трубку, доктор.
Несколько секунд я слышал только ровный гул: секретарша нажала кнопку «ожидание». Арт говорил, что в эпоху высоких технологий эта кнопка играет роль своего рода чистилища. Арт ненавидит телефон и пользуется им лишь в случае крайней необходимости.
– Мистер Брэдфорд уже уходит, – сообщила мне секретарша. – Но я вас соединю.
– Спасибо.
В трубке щелкнуло.
– Джордж Брэдфорд слушает.
– Мистер Брэдфорд, это Джон Берри.
– Здравствуйте, доктор Берри. Чем могу служить?
– Я хотел поговорить об Арте Ли.
– Доктор Берри,
– Я знаю об этом от вашей секретарши. Может быть, встретимся где-нибудь?
Брэдфорд замялся. Я услышал его вздох, похожий на шипение рассерженной змеи:
– Это бессмысленно. Боюсь, что я уже не изменю свое решение. Дело не по моей части и…
– Я не отниму у вас много времени.
Он помолчал.
– Ну, ладно. Через двадцать минут в моем клубе. «Трафальгар». До встречи.
Я положил трубку. Подонок. Этот клуб был расположен в центре города, и мне придется нестись как угорелому, чтобы поспеть вовремя. На ходу поправляя галстук, я спешно покинул дом Ли и бросился к своей машине.
***
Клуб «Трафальгар» ютился в крошечном ветхом домике на Маячной улице, у самого подножия Холма. В отличие от клубов «по интересам» в других больших городах, «Трафальгар» – настоящий тихоня, и мало кто из бостонцев знает о его существовании.
Я никогда не был там, но вполне мог представить себе интерьер этого заведения. Стены отделаны красным деревом, высокие потолки посерели от пыли, громоздкие мягкие кресла обтянуты морщинистой замшей и очень удобны, восточные ковры истерты до дыр. Короче, обстановка здесь вполне под стать завсегдатаям – людям пожилым, строгим и чопорным. Сдавая пальто в гардероб, я увидел табличку с четко выведенной надписью: «Дамам вход разрешен только по четвергам с 16.00 до 17.30».
Брэдфорд ждал меня в вестибюле. Это был плотный коротышка в безукоризненно сшитом черном костюме в тонкую белую полоску. Даже сейчас, после долгого рабочего дня, на костюме этом не было ни единой складочки. Туфли Брэдфорда сияли, манжеты сорочки выдавались из рукавов пиджака ровно настолько, насколько того требовал этикет. Брэдфорд носил карманные часы на серебряной цепочке, а знак принадлежности к обществу интеллектуалов Фи Бета Каппа красиво контрастировал с черной тканью жилетки. Не надо было заглядывать в справочник «Кто есть кто», чтобы убедиться, что Брэдфорд проживал в Беверли-Фармз или другом столь же престижном районе, что окончил Гарвард и школу правоведения при нем, что его супруга училась в Вассаре и до сих пор носила плиссированные юбки, трикотажные свитера и жемчуг и что его дети были студентами Гротона или Конкорда. Обо всем этом недвусмысленно свидетельствовала спокойная и уверенная повадка Брэдфорда.
– Я уже созрел для стаканчика, – заявил он, пожимая мне руку. – А вы?
– Тоже не прочь.
Бар размещался на втором этаже. Это был просторный зал с высокими окнами, выходившими на Маячную улицу и Общественный парк. Здесь было тихо, в воздухе чувствовался тонкий аромат сигарного дыма. Посетители стояли и сидели небольшими группами и переговаривались вполголоса. Бармен знал, кто что пьет, и не нуждался в указаниях. Но мне, разумеется, пришлось сделать заказ. Мы с Брэдфордом уселись в удобные кресла у окна, и я сказал, что предпочитаю «Гибсон». Брэдфорд молча кивнул бармену и повернулся ко мне.