Зарубежный детектив 1979

Коллектив авторов

Пурэвжав был готов к подобному вопросу и спокойно от­ветил:

— Харбин мне тоже понравился. Жаль только, что я пробыл там всего два дня, да и то в кабинете господина Инокузи, до ряби в глазах изучая секретные бумаги. Правда, оба вечера я провел прекрасно. — Пурэвжав откинулся на мягкие подушки, не спеша закурил дорогую японскую сигарету и стал с мечта­тельным видом выпускать аккуратные колечки дыма. Он назвал несколько улиц, описал два-три наиболее примечательных зда­ния, ресторацию, а затем подробно рассказал о своем посещении некоторых злачных мест и даже назвал по именам их содер­жателей.

Глаза Шушмы заблестели.

– О, вы действительно

все прекрасно разглядели. Сразу чув­ствуется острый глаз разведчика, — похвалил он.

– Такова наша судьба: сегодня — здесь, а завтра — неиз­вестно где. Вообще, в последние годы я работал в основном среди баргутов и сунэдов ', по-китайски они говорят отврати­тельно, а по-японски едва понимают...

– Не извольте беспокоиться, светлейший гость, — прервал его Шушма, — уж мы-то ничего не пожалеем для нашего дела. Л сейчас не угодно ли вам отдохнуть? — спросил он, пытаясь таким образом закончить затянувшийся разговор и, вероятно, считая свою сегодняшнюю миссию оконченной.

– Мне бы сходить в баню. Грязь с себя смыть. В какую-ни­будь захолустную баньку, где поменьше народу. Устроите? — спросил Пурэвжав, потирая руки.

– Ай, можно, можно! И как это я сразу не догадался вам предложить, — засуетился Шушма. — Есть здесь одна хорошая банька на Широкой Китайской улице. Там, на окраине города, даже днем почти всегда безлюдно. А банька что надо! — хитро сощурив глаза, заулыбался он. Подождите немного, я велю найти провожатого.

1 Сунэды — одно из монгольских племен, проживающих на терри­тории Внутренней Монголии.

Очень скоро Шушма вернулся.

– Вы один желаете пойти или дать вам человека?

– Благодарствую. Знаете, не нужно никого, — отказался Пурэвжав, — я, пожалуй, один пойду. Говорят, что ходьба на своих двоих — лучшее средство узнать город. Да и спешить мне некуда, а после такой обильной трапезы невредно будет немного проветриться перед банькой. — Пурэвжав тоже широко улыбнулся этому толстому, лоснящемуся от жира китайцу.

– Надеюсь, наш дорогой гость не заблудится в Улан-Бато-г ре? — лебезил Шушма. Он подробно рассказал, как найти баню, подал ключ от дома, пожелав приятно помыться, и чинно покло­нился: — Я тоже пойду к себе. Неприлично сидеть в чужом до­ме, когда хозяина нет, — в приторной улыбке он оскалил жел­тые лошадиные зубы.

Широкая Китайская улица, зажатая между высоченными ха-шанами, оказалась на самом деле тихой, безлюдной улочкой. А вот и баня — низкий одноэтажный дом с крыльцом. И очереди никакой. На крыльце высокий худой китаец с очень узкими мутно-желтыми глазами и рябым лицом. «Опять китаец. Навер­ное, банщик. Понятно, слежка. Все у них подстроено заранее. Посмотрим, что будет дальше», — думал Пурэвжав, подходя к крыльцу.

Сделав вид, что только сейчас заметил пришедшего, банщик встрепенулся и с радостным видом, как старого знакомого, по­приветствовал Пурэвжава.

– Рад вас видеть сегодня. Как вы себя чувствуете? Надеюсь, ваши все в добром здравии?

– Здравствуйте, но я вас что-то не припомню. Вы с кем-то меня путаете, слуяшвый, — не смутившись, ответил Пурэвжав, поднимаясь но ступенькам па крыльцо и давая понять, что он пришел сюда отнюдь не ради праздных разговоров.

– Как же так, — развел руками китаец, — ведь мы с вами чуть ли не каждый день встречаемся на этой улице, да и в баню вы часто ходите?!

– Дешевый прием, — вздохнул Пурэвжав и обернулся к ки­тайцу: — А ну-ка, откройте глаза потире, посмотрите хорошень­ко, где это мы с вами встречались? —

буркнул он. — А впрочем, если вам так хочется, — смягчил он свой тон, — то можно и по­знакомиться. Говорят, что человек, имеющий много друзей, подобен широкой степи. Так куда пройти, дружище? Мне бы хоте­лось побыстрее, — уже совсем дружелюбно сказал он.

Китаец часто-часто заморгал и, словно смутившись, позвал:

— Сюда, сюда. Идите за мной. Ваш номер в самом конце коридора. Человек, похожий на вас, всегда моется в том номере. Неужели я в самом деле обознался? Но вы удивительно похожи на одного нашего клиента. Так что извините за беспокойство. Сюда много народу ходит, и многих своих клиентов я хорошо знаю в лицо. А сейчас обознался.

Банщик расстегнул верхние пуговицы халата, почесал впалую, в темных родимых пятнах грудь, сухо откашлялся и опять извинился:

– Простите, уважаемый. Вот видите, старый человек не толь­ко сам может заблуждаться, но и других может ввести в заблуж­дение.

– Вы ведь ничего обидного мне не сказали, зачем же так беспокоиться? С кем не бывает! Забудьте об этом, — успокоил его Пурэвжав. — Я теперь всегда буду ходить только в вашу баню.

Пока Пурэвжав мылся в предоставленном ему отдельном но­мере, банщик ловко прощупал все его вещи, постучал по подо­швам сапог, но, ничего не найдя подозрительного, сел за столик, покрытый чистенькой скатертью с китайскими узорами, не спе­ша свернул из газетной бумаги папиросу, налил в кружку кру­того кипятку, заварил густой, тягучий чай. Потягивая табак и отпивая маленькими глотками из кружки, он размышлял: «Этого человека не так-то легко вывести на чистую воду. Но ведь бывает и так, что, выдержав огромные испытания, спотыкаются на малом и таким образом проваливаются. Надо бы его еще разок прове­рить чем-нибудь таким, чего он не может ожидать. Ну а если сам оплошаешь да дров наломаешь, унизивши какую-нибудь дей­ствительно важную персону, то можешь и головой поплатиться. А я, слава богу, неплохо здесь устроился».

Вечером банщик отправился к хубилгану-ламе. Возле хашана перерожденца его уже ждал Шушма. Когда он доложил Шушме, что ничего особенного ему выведать не удалось, тот, рассвирепев, набросился на банщика с руганью и упреками:

– Старая каналья, вонючий желудок, не мог ничего выве­дать, рябой козел! Пошел прочь, — шипел он. Однако, когда он переступил порог чертогов перерожденца, злое лицо Шушмы при­няло угодливое выражение:

– Почтеннейший лама, пришелец — действительно посланец Страны восходящего солнца. В его отсутствие я перетряхнул все его вещи В дорожной сумке обнаружил коротковолновый радио­передатчик японского производства, наган, новейшей марки фото­аппарат, тоже японский, японские деньги, сигареты.

Довчин сидел, не проронив ни слова, сосредоточенно глядя на Шушму, но, услышав последние слова китайца, внутренне обрадовался и стал предлагать чай и угощение.

– Благодарствую, господин. Я спешу. Я ведь и пришел толь­ко затем, чтобы доложить вам это приятное известие, — заулы­бался Шушма, ожидая, что скажет перерожденец, и нетерпеливо ерзая на скамейке.

– У змеи пестрые пятна снаружи, а у человека — внутри. У тебя солидный опыт в этом деле, сын мой, и ты хорошо знаешь, что никому нельзя слепо доверять. Что касается Балдана, сын мой, то мне тоже кажется, что это свой человек. Но бдительность нельзя терять ни на минуту, иначе нам всем придется расстать­ся со своей головой. Приставь к нему человека, чтобы знать каждый его шаг. А завтра пусть придет сюда. Я сам с ним по­говорю.