Зарубежный детектив 1979
Шрифт:
Не выпуская из руки четок, настоятель другой рукой поставил на специальный коврик перед Балданом два небольших дешевых кубка и кувшинчик с китайским вином. Налив кубки до половины и пригубив вина, он кивком головы предложил Бал-дану сделать то же самое и с деловым видом продолжал начатый разговор:
– Прошу не церемониться, дорогой Балдан. Чувствуйте себя свободней... Тяжелые сейчас времена, скажу вам откровенно. Не то, что другим людям, но и себе верить нельзя стало. Будьте очень осторожны и осмотрительны. Здесь, в монастыре, есть соглядатаи и шептуны. Помните об этом. Но всего более опасаться
– Тем не менее мы должны резко активизировать работу. Меня, как вы понимаете, послали сюда не на отдых от мирской суеты и не затем, чтобы проверять желудки у ваших лам. Поэтому я считаю своим долгом приступить к делу незамедлительно. Сегодня же вечером и начну... А для начала хочу познакомиться с тем, что вы уже успели сделать, — твердо сказал Балдан, не отрывая настойчивого взгляда от глаз настоятеля.
Хамба-лама в знак согласия сделал церемонный кивок, с достоинством опустив на грудь большую, остриженную наголо голову и зажмурив глаза.
— Вы правильно изволите говорить. Я тоже считаю, что мы недостаточно активно действуем, но некоторые успехи у нас, безусловно, есть. Об этом вам, наверное, хубилган уже докладывал. Поэтому я зачитаю вам один документ, содержание которого мы усиленно распространяем во всех аймаках (1) и люди нам верят, особенно набожные старики. Многие вообще склоняются на нашу сторону. Вот, послушайте, — и настоятель достал из-под подушки вчетверо сложенный толстый лист бумаги, неторопливым движением холеных рук развернул его и начал читать: — Первое, — произнес он и остановился, взглянув на Балдана, который, ночти не мигая, смотрел на хамба-ламу, мысленно восхищаясь его умением с достоинством держаться в присутствии «высокого гостя» и оценивая его приятные манеры. Плавная речь, глуховатый низкий голос, его жесты, не лишенные изящества, умение выслушать собеседника и заговорить с ним в форме доверительной задушевной беседы без кажущейся навязчивости, безусловно, очень располагали к себе людей.
1 Аймак — административная единица МНР, приравниваемая к области.
— Первое, — еще раз произнес хамба и начал читать текст речитативом: — Народно-революционная власть — власть не прочная, никогда не сможет утвердиться она на нашей древней земле, ибо она является противной учению победившего и все миновавшего Будды. Поэтому всякий, кто признает новую власть, а также его родственники до третьего колена впадут в тяжкий грех перед всевышним и в своем перерождении, будучи не в состоянии его искупить, обречены будут на страшные муки.
Второе. Послушники Бурхана! Скоро с той стороны, откуда встает солнце, прибудет августейший Банчин-эрдэнэ (1), который сметет и развеет по ветру эту новую власть. Тем из вас, которые устоят против всяких соблазнов и увещеваний нечестивцев и сохранят веру во всемогущего Бурхана, будет ниспослано благословение Бапчин-богда (2) и всепрощение грехов до третьего колена. Забывшие же веру и сошедшие с пути истинного не увидят святого лика Банчин-эрдэнэ, на них найдет порча, все тело их покроется гноящимися язвами и струпьями, и род их угаснет. Тысячегрешные послушники
1 Б а н ч ин-эрдэпэ — святой отец религии.
2 Б о г д, оогд-хан — титул монгольских ханов.
Третье. В великий грех впадают и те заблудшие, которые отдают свой скот красным русским, нарушая священное писание Будды и опустошая нашу землю. Их ждет самая страшная голодная смерть,
Хамба-лама кончил читать. Аккуратно складывая лист, он уголками глаз посматривал на Балдана. Ему не терпелось узнать, какое впечатление произвела его речь. Но Балдан молчал.
— Разумеется, листовки мы распространяли тайно и с большими предосторожностями. Сами тоже с верующими беседуем, выявляя таким образом нам сочувствующих. Если нам удастся привлечь на свою сторону население хотя бы нескольких аймаков, то мы сможем выставить десятки сотен вооруженных воинов в придачу мощной армии японцев, которая двинется к нам на помощь. По-моему, это будет немало.
— Малым делом, — усмехнулся Балдан, — новую власть не спихнешь, достойный хамба-лама. Я не сомневаюсь в размахе ваших действий и в вашей дальновидности. Главное — не останавливаться на том, что уже сделано.
Хамба-лама почитался в своем краю как живой бурхан, люди ему верили, открывали перед ним сокровенные мысли и желания. Чтобы получить его благословение, отдавали часто последнее, что у них было.
Прикрыв глаза, настоятель сделал сосредоточенное лицо, как это делают созерцатели, прошептал по-тибетски короткое заклинание и спокойным тоном продолжал:
– Несколько дней назад один наш человек ушел за кордон к японцам. По моим подсчетам, он уже с ними встретился.
– Что за человек? — поинтересовался Балдан.
– Человек проверенный и надежный. В свое время он и в городе жил, и по аймакам поездил. Вообще, это образованный и, я бы сказал, ловкий человек. Прежде состоял в партии, но за преступление был исключен и посажен в тюрьму. Если на этот раз ему повезет, то он вернется с богатым уловом.
– А здесь, в наших краях, есть преданные нам люди?
– Конечно, есть. На днях я познакомлю вас с двумя наиболее влиятельными из них — Дамираном по прозвищу Кургузый тай-джи (1) и бывшим головою Халхин-Гольского уезда богатеем Лув-саном. Преданнейшие люди, на них можете полагаться, как на самого себя.
1 Т а й д ж и — дворянин.
Под жилье Балдану отвели небольшую деревянную пристройку с окном, затянутым тонкой рисовой бумагой вместо стекла, с трудом пропусгсавшей тусклый свет с улицы, и назначили старшим казначеем, чему он был очень рад, так как работа казначея открывала перед ним широкое поле деятельности, а главное — у него появилась возможность постоянно общаться с низшими ламами и простыми скотоводами. Таким образом он мог узнавать их настроения и интересы, под предлогом сбора пожертвований мог свободно отлучаться из монастыря.