Зарубежный детектив (Человек со шрамом, Специальный парижский выпуск, Травой ничто не скрыто) с иллюстрациями

Эдигей Ежи

— Спасибо, я не курю.

Я все-таки зажег две сигареты, одну для себя, другую для него. Потом передвинул большую эмалевую пепельницу так, чтобы она стояла между нами, но подальше от двух невзрачных коричневых книжиц.

Он сидел, уставившись на меня и держа сигарету в руке. Я чувствовал себя не то привидением, не то колдуном — так, во всяком случае, меня воспринимал он, судя по его взгляду.

— Нет, нет, профессор, это не сон, — сказал я.

Я по-прежнему чувствовал, что поступаю не совсем

благородно, заставляя профессора так волноваться. Но я потратил столько усилий и столько претерпел за последние месяцы, что мне необходимо было почувствовать, что я трудился не зря.

— У вас… есть еще? — выговорил он.

— Вчера у меня был еще один экземпляр, — сказал я. — Но сейчас у меня его нет. И я не знаю, кто его взял.

—..?

— Первое издание «Гамлета».

Он смял в пепельнице сигарету, которую даже не поднес ко рту. Он мял и мял ее, не замечая, что надавливает пальцами на ее горящий кончик.

— Но вот еще, профессор.

Я извлек из школьного портфеля еще одну книгу.

Он посмотрел на нее. Я затрудняюсь описать словами выражение его лица.

— Это первое издание шекспировского «Тита Андроника», — сказал он, — издание ин кварто 1594 года. До сих пор оно было известно в единственном экземпляре. Его нашли в Сконе в 1905 году. Сейчас оно находится в Фолджеровской библиотеке в Вашингтоне. Теперь оно имеется в двух экземплярах.

— Да, — подтвердил я. — Сколько же они стоят?

Он не ответил. Он не отрывал взгляда от трех невзрачных книжиц.

— Откуда они у вас?

— Я их нашел. На чердаке.

Он вдруг оживился.

— На чердаке… Недаром я всегда говорю… Подумать только, какие сокровища валяются на чердаках. И сколько их выбрасывают и сжигают. Старые книги… Для невежд это всего лишь старье — а сколько на свете таких невежд! Вот так и уничтожили почти все… выбросили или сожгли. Но все-таки, значит, кое-кто их припрятал, знал, какую ценность они представляют!

— Да, Вот об этом-то я вас и спрашиваю. Какая им цена?

— Какая им цена? Не знаю… Их на свете считанные экземпляры… А вы… вы хотите знать, сколько они стоят?

— Да. Хотя бы примерно.

Он снова вперил взгляд в коричневые книжицы.

— Эти три, и еще «Гамлет»… Не знаю… в точности не знаю. Но помнится, за экземпляр «Сонетов» заплатили 200 тысяч крон…

Я приберег напоследок козырной туз.

— У меня есть еще одна книга, профессор Смидт. Если вы не возражаете, подойдем к окну, поближе к свету.

Он встал. Во взгляде у него был испуг.

Мы подошли к окну, я прихватил с собой коричневый школьный портфель. У окна я извлек из портфеля последнюю книгу и протянул профессору.

Он открыл ее, взглянул на титульный лист. Потом осторожно перелистал, Не знаю, как долго мы стояли у окна.

Потом

он протянул мне книгу каким-то странным, неловким движением. Потом прошел через всю комнату, как заведенный автомат. Как автомат, у которого завод на исходе.

Все-таки ему удалось добраться до дивана. И тут он рухнул — рухнул на свой ржаво-красный диван.

Я испугался.

— Вам дурно… Я принесу воды…

Я оглянулся вокруг. Неужели в роскошных современных кабинетах нет такой элементарной вещи, как водопроводный кран? К счастью, оказалось, что есть. В маленькой нише за дверью была раковина. Я взял стакан и наполнил его водой.

— Выпейте, профессор.

Он отпил воды. Потом выпрямился на диване.

— Это… это сенсация… настоящая сенсация!.. Я, кажется, не совсем здоров… Сенсация… Понимаете ли вы, что у вас в руках… Где они?..

Он вдруг подскочил.

— Здесь, здесь, не беспокойтесь. На столе перед вами.

Он сразу успокоился.

Он сидел и смотрел на ту последнюю книгу, которую я показал ему у окна. Смотрел и не верил своим глазам. Но наконец вынужден был поверить.

— Вы отдаете себе отчет в том, что это за книга, доцент Бакке?

— Да, — сказал я. — Это «Ромео и Джульетта», тоже в первом издании. Но, насколько я понимаю, с собственноручными пометками автора на полях…

— Да…

— Ну а теперь, профессор, что вы скажете о стоимости всех этих книг?

— Не могу… — сказал он. — Не в силах… Это сенсация… Скажите, у вас правда больше ничего нет?

— Нет.

Он вздохнул.

— Слава богу. Я бы не вынес. Я бы лишился чувств.

— Вы и так лишились чувств, профессор. Ну так все-таки сколько они стоят?

— Деньги.. — сказал он. — Разве дело в них? Неужели вы думаете только о деньгах?

— Нет. Эти книги вообще не мои. Но у вас, как видно, тоже мелькнула мысль об их цене, если в самый разгар наших подсчетов у вас подкосились ноги?

— Это сенсация… Впрочем, я уже говорил… Сколько они стоят? Господи, спаси и помилуй, пожалуй, тут речь идет о миллионах…

Я засунул четыре книжицы поглубже в портфель. Он попытался встать.

— Неужели вы намерены ходить по городу с этим сокровищем?

— Нет. Я сейчас же направлюсь в одно надежное место — в Управление уголовной полиции Осло, к инспектору Карлу-Юргену Халлу. Там я оставлю их на хранение, Спасибо за помощь, профессор. Вы знаток Шекспира, возможно, вам еще придется иметь дело с этими изданиями. Спасибо за помощь… Впрочем, я, кажется, тоже начинаю повторяться… До свиданья, профессор Смидт.

Он меня не слышал.

Он сидел на своем ржаво-красном диване.

И не заметил, как я исчез.

Может быть, прабабка Лунде совершенно выжила из ума.