Зарубежный детектив
Шрифт:
— Я от рождения ни во что не верю, даже в истории с бриллиантами. А вы, вместо того чтобы подначивать старого начальника, поведайте-ка лучше о результатах графологической экспертизы. Что показали дактилоскопы?
— Открытка, посланная Петкову Морти, и письмо написаны не одним и тем же лицом. Если принять, что в письме почерк Морти...
— Почему бы не принять?
— Я, как и вы, товарищ генерал, ни во что не верю.
— Есть ли другой текст, написанный достоверно Морти?
— Нет. Но письмо наверняка писал именно он. И на письме, и на конверте значатся его отпечатки. Как
— Значит, все-таки подтверждается версия, что кто-то надписал эту открытку по-болгарски, а он опустил ее здесь. Кто это может быть?
— Кто угодно. Хотя бы «мерзкое исчадие Коко».
Дни супругов Галлиган шли как по расписанию: ровно в восемь завтрак в ресторане гостиницы, ровно в девять — жариться на пляже и ровно в двенадцать — возвращение с пляжа, ровно в час пополудни они усаживались за обеденный стол. В два часа они ложились отдыхать, как и положено англичанам в их возрасте. Программа выполнялась столь пунктуально, что еще ни разу раньше пяти вниз они не спускались, где пили в ближайшем заведении свой чай. Естественно, у любого наблюдателя возникала игривая мысль сочинять ежедневный доклад под копирку.
Но внезапно железный ход расписания был нарушен. Вместо пляжа они поднялись на тринадцатый этаж гостиницы «Интернациональ», разыскали горничную и принялись в чем-то ее убеждать жестами и словами. Главным действующим лицом выступал мистер Галлиган. Подведя горничную к номеру 1305, он принялся убеждать ее, что им необходимо попасть вовнутрь. Горничная упорно отказывалась открыть дверь, жестикулируя еще энергичней и отвечая, как если бы они понимали по-болгарски:
— Не могу! Нельзя! Запрещено входить без хозяина в чужие номера!
Тогда мистер Галлиган сунул ей банкнот. Горничная возмущенно отмахнулась. Появилась еще одна купюра — горничная замахала руками и попыталась уйти. Но Галлиган задержал ее рукой и сунул сразу три купюры, заставив принять. Двери были открыты, и все трое вошли в номер.
Мистер Галлиган немедленно начал самым внимательным образом разглядывать обстановку, не прикасаясь ни к одному предмету. При этом он пользовался большой лупой. Одним словом, старый англичанин от начала до конца сыграл мизансцену «Шерлок Холмс оглядывает место преступления». Особое его внимание привлекла пепельница с тремя окурками. После внимательного их изучения посредством все той же лупы он бережно пересыпал пепел в один пакетик, а окурки — в другой. Больше ничего из номера они не вынесли, ни к чему другому так и не притронулись. После их ухода горничная опять закрыла дверь на ключ.
Сразу после этой акции семейства Галлиган генерал Марков собрал группу и ознакомил с докладом горничной.
— Хорошо, что догадались поставить оперативного работника на этаж. Виолетта Радева, из варненского управления, в роли горничной, — сказал он. — Только не будем попадаться на его дешевые номера, где он разыгрывает из себя чокнутого, или, точнее, Шерлока Холмса. Поведение его может быть запланированным камуфляжем. Заметьте, как эта невинная пожилая пара непрерывно участвует в нашей истории. Разглядывание
После небольшой паузы заговорил Ковачев:
— Хочется мне поделиться кое-чем с вами, хотя... это может ничего и не значить...
— Это мы решим сообща. Рассказывайте.
— Мелвилл не прикасалась к мылу, которое кладут в номер к приезду нового постояльца. Пользовалась своим, фирмы «Нина Ричи».
— Одобряю. И я не прикоснулся бы, когда имел бы знаменитое «Нина Ричи».
— Один начатый кусок в мыльнице над ванной и еще пять в чемодане — для двадцати дней запасец многоват, верно?
— Допустим.
— Согласитесь, что шесть увесистых кусков вполне достаточно даже для дамы, принимающей ванну два-три раза в день. К тому же у нее было пять-шесть видов шампуня.
— Красавицы чистоплотны, это известно.
— А в чемодане у нее обнаружился пакет, где еще шесть больших кусков мыла «Рексона». Вот я и спрашиваю: зачем так много мыла, притом двух различных марок, различного аромата?
— Исследовали мыло?
— Естественно. Ничего. Даже рентгеном проверили, ультразвуком просветили. Обыкновенное мыло, хотя и из самых дорогих.
— Обертки?
— Ничего. Ни шифра, ни тайнописи.
— Э, черт ее знает, может, она мыльная маньячка.
— Может, но страсть сразу к двум маркам? Для коллекции мало, для любимого мыла — много...
— Разрешите доложить, товарищ генерал, — сказал Консулов, — о положении на фронте господина Никто. Старый Ноумен ходил в гости к Галлиганам и оставался там больше часу. А доченька его прибыла в гостиницу рано и не выходила из номера всю ночь. Но вроде бы имела любовную встречу. Есть подозрения, что молодой человек вошел к ней ночью и... до сих пор не вышел. Я хочу сказать, что наши ребята не замечали, чтобы он выходил.
— А он еще у нее?
— Нет, в номере уже никого.
— Тогда... значит, они его упустили.
— Выходит, упустили. Но они клянутся, что это невозможно.
— Гм, невозможно... А старик?
— Вышел от Галлиганов около часу ночи и сразу же направился в свой номер. Нес сумку. Впрочем, с той же сумкой он пошел к англичанам.
— Нельзя ли поподробнее о молодце, посетившем дочь? — спросил Марков. — Об исчезнувшем? Это не Чиба?
— Нет, не Чиба. Этот был поменьше ростом, похудей. Наши ребята раньше его нигде не замечали.
— Товарищ полковник, как вы думаете, — повернулся генерал к Ковачеву, — Ноумен и Галлиганы из одной команды?
— Знай я ответ на этот ваш вопрос, товарищ генерал, сразу бы сказал, кто убийца.
VI. А-34
При очередной поездке на вокзал таксист Петков купил билет в купейный вагон до Софии. Как умудрился он в курортной неразберихе и толчее раздобыть себе столь дефицитное место, так и осталось тайной. Сдав машину сменщику, он возвратился домой и больше нигде не показывался.