Зарубежный детектив
Шрифт:
Участковый тоже был склонен к похвалам. Оказывается, нрава Петров был тихого, добрый и отзывчивый необыкновенно. К тому же он едва ли не единственный, кто безропотно соглашается на вечерние дежурства дружинников.
О жене Петрова отзывы были умереннее. По мнению участкового, это весьма стеснительная и молчаливая женщина. На людей она смотрит подозрительно, соседей чуждается, а после смерти своего первого мужа вообще перестала с ними разговаривать. На общие собрания жильцов не ходит, чего не скажешь о самом Петрове. Но главное, что настроило участкового против тетки Евы, была ее религиозность.
Оперативное наблюдение показало удивительный порядок в жизни пожилых супругов. Утром он выходил из дома в половине восьмого. С восьми до половины пятого неотлучно был на работе. Тем временем жена готовила или занималась чем другим по дому, но никогда никуда не ходила. Нужные покупки делал либо он до работы, либо она — уже после прихода мужа. Вечером они смотрели телевизор. И так любой рабочий день. В субботу, пока она была в молельне, он сидел дома или копался на своем небольшом, но удивительно аккуратном огородике. Иногда он садился за руль, совершая по воскресеньям загородные прогулки.
Когда началось наблюдение за домом Петрова, получили разрешение и на прослушивание его телефона. Никаких результатов: не только они никому не звонили, но и в их доме не раздавалось звонков, разве что по ошибке. Непонятно было, зачем им вообще нужен телефон. Впрочем, он остался как бы по наследству от первого мужа Евы, и до сих пор в телефонном справочнике значилось его имя.
XI. БРИЛЛИАНТЫ
Генерал Марков вновь прибыл в дом отдыха ближе к вечеру. На аэродроме его встречал Ковачев. Но ни в машине, ни за ужином они не касались дела. И лишь перед самым прощанием Марков пригласил полковника в свои так называемые генеральские апартаменты, чтобы вручить пакет.
— Здесь газеты. Подробное описание налета на музей. Я, сами понимаете, смог только разглядеть фотографии. Посмотрите их внимательно, а утром поговорим. Спокойной ночи!
Поговорить можно было лишь после завтрака, и то не сразу, а когда все отдыхающие ушли на пляж. Наконец Марков и Ковачев облюбовали себе скамейку в тени развесистого ореха.
— Прочитали? — спросил Марков.
— Прочитал, товарищ генерал. Вы уже наверняка ознакомились с показаниями О’Коннора. Они полностью подтверждаются всеми газетами. 10 июля около 22.00 в помещении охраны Американского музея естественной истории раздался сигнал тревоги. Сразу же началась перестрелка. Убиты полицейский и один из бандитов. Исчезла коллекция бриллиантов на сумму почти 18 миллионов долларов. Газеты полны самых немыслимых предположений относительно имен грабителей, а также упреков за плохую охрану в адрес дирекции музея. И во всем остальном О’Коннор не солгал,
— Не надо. Но с чего это вы расхваливаете этого вашего О’Коннора, всего лишь повторившего газетные сообщения? Великое чудо! О бриллиантах мы знали еще из письма Морти.
— Не кривите душою, товарищ генерал, ничего мы не знали. А Ларри нам открыл глаза.
— Такие уж мы слепцы, чтобы нам глаза открывать! Однако он забыл указать, где находятся бриллианты...
— Почему он должен это знать?
— Заступаетесь за него, будто поверили ему до конца. Не забывайте, что он возможный убийца Мелвилл.
— Убийца забрал бриллианты. Будь это Ларри, зачем ему лезть к Галлиганам? Он бы уже улизнул. Нет, бриллианты не у него. Вероятней всего они в черном чемодане.
Марков углубился в свои мысли, курил и молчал, точно не слышал последней фразы Ковачева.
— Вы не допускаете, что бриллианты уже в надежном месте в Софии? — спросил полковник.
— Ну вот! — оживился Марков. — Вы, стало быть, хороните вашу версию о лифчике красавицы.
— Я не отказываюсь от нее. Но не исключено, что объемистый лифчик служил всего лишь для усиления женских чар.
— А почему же тогда он исчез из ее номера? Зачем его было уносить?
— Это серьезный вопрос, согласен. Но не менее серьезна и проблема черного чемодана.
— Нет, этот чемодан из другой оперы, поверьте моему чутью. Да и логика. Шофер Пешо и мастер по приборам Петров козырные тузы из другой колоды. Иначе выходит абсурд: что оба завербованы не кем-то иным, а доном Бонифацио. К тому же не вчера! Или вы предпочитаете версию, что музей ограблен ЦРУ?!
Разговор вокруг преступления постепенно иссяк. Оба отлично понимали по своему богатому опыту, что, сколь ни полезно вникать в подробности всех версий, спорить, анализировать, все равно однажды наступает момент логического пресыщения. Это значит, нужны не новые гипотезы, а факты...
Неожиданно генерал задал Ковачеву свой традиционный вопрос: «А не расскажете ли вы, полковник, что новенького в космосе?» То был сигнал сменить пластинку, а заодно просьба к старому товарищу поразмышлять на его любимую тему — звездное небо, Вселенная. Ковачев говорил, как всегда, с удовольствием, увлеченно, и они начали расхаживать по аллеям парка, переносимые воображением, словно юноши, в просторы метагалактики...
Перед самым обедом появился Петев. Оказывается, Мишель Ноумен только что расплатилась в гостинице по всем счетам и предупредила администрацию, что завтра пополудни освободит номер, поскольку улетает.
— А ее отец? — спросил Марков.
— Ничего не сообщал. Она расплатилась только за себя.
— Что бы это могло значить? — обернулся генерал к Ковачеву.
— Нельзя ее отпускать. С ней могут улететь и бриллианты.
— К черту бриллианты!.. Она, вероятно, замешана в убийствах. Хотя бы в убийстве Мелвилл... Не отпускать, говоришь? Но как, на каком основании? А утром, глядишь, и старик даст тягу...
— В машине, на которой они сюда приехали? — Ковачев посмотрел на Петева. — О машине она... ничего не вспоминала?