Зарубежный детектив
Шрифт:
— Простите, — возразил Сантер. — Вы же сами сказали мне, что не оставили ему адреса!
Но вскоре он понял всю бесполезность разговоров на эту тему… Доказывать Асунсьон свою правоту было глупо, оставалось признать ее правоту.
— Девять часов, — сказала молодая женщина. — Как вы думаете, долго еще ждать?
Сантер ничего не ответил, во всяком случае, ответил не сразу. В доме царила тишина, в гостиной было очень душно. Надвигалась гроза. А тут еще это ожидание, ожидание, длившееся годы, которому, казалось, конца не будет…
Внезапно
— Видите, я нисколько не сомневаюсь, что он придет! Сейчас приготовлю коктейли…
— Почему четыре? — спросила молодая женщина.
— Вы, он, Перлонжур и я… Получается четыре.
— Но вашего друга Перлонжура еще нет?
— Он поехал навестить свою старую матушку. Должен скоро быть.
«Чинзано», «Джильбейс», кусочки льда, лимонный сок — Жорж смешал все это.
— Боже! — вздохнул он. — До чего же жарко… Ночью обязательно будет гроза…
— Вы думаете?
Асунсьон погасила в пепельнице сигарету, и это дало возможность Сантеру еще раз полюбоваться прелестным изгибом ее обнаженной руки.
— Мне вспомнился тот вечер, когда я познакомилась с Марселем на Бермудских островах, — медленно произнесла она.
На мгновение она умолкла в задумчивости, — Madre! [12] Это был безумный вечер. Сантер затаил дыхание. Он понимал, что молодая женщина, измученная изнурительным ожиданием, хочет поведать что-то о себе, о них.
12
Матерь Божья (исп.).
Но, оказалось, она вовсе не собиралась исповедоваться. Вот что она рассказала.
— Мы смотрели на море, оно было похоже на голубой бархат. Он говорил мне милые глупости, например: «Мне хотелось бы сшить вам такое платье…» Потом заявил: «Вы прекрасны, и я люблю вас. Если пожелаете, я сделаю вас принцессой, королевой, вам все будут завидовать». Я спросила его: «А что вы потребуете взамен?» Он долго смотрел на меня, потом ответил: «Ничего». И я тут же решила отдать ему все… На другой день вечером он уезжал в Чарлстон.
У Сантера перехватило дыхание.
— И поверив этим словам, вы храните ему верность, дожидаясь его два года? — спросил он хриплым голосом.
— Конечно.
— Боже мой! — простонал Сантер.
Возможно ли, чтобы ему довелось встретить такую женщину и тут же потерять ее? Он почувствовал острую боль в груди. Его желание поскорее увидеть Жернико улетучилось! Он потерял всякий интерес к нему, хотя совсем недавно сгорал от нетерпения, надеясь не только увидеть его, но и услышать из ого уст подробности о гибели Намота. Какое это теперь имело значение! Для пего не существовало ничего и никого, кроме этой женщины, которую он любил, и собственных невыносимых страданий.
Он снова устремил па нее горящий взор. Быть может, ему в последний раз
Послышался бой часов, и это вывело Асунсьон из глубокой задумчивости.
— Десять часов, — молвила она. — Почему его до сих пор нет? Почему он не может позвонить, если что-то его вдруг задержало?
— Он не смог бы дозвониться. Мой телефон неисправен…
— Однако вы мне звонили?
— Да, но не отсюда. Гроза приближалась.
— Мне страшно, месье Сантер, — сказала вдруг Асунсьон, хотя в голосе ее не ощущалось волнения.
Стараясь утешить ее, Сантер силился изобразить на своем лице улыбку.
— Страшно!.. Чего же вы боитесь? Вместо ответа последовал еще один вопрос:
— Как вы думаете, что может послужить причиной падения человека в море?
Тут позади них раздался легкий шорох и послышался голос:
— Причиной может быть, например, преступное нападение.
ГЛАВА IV
СТРАХ ПЕРЕД ГРОЗОЙ
— Дорогая! — прошептал Жернико, заключив Асунсьон в объятия.
Поцеловав молодую женщину в губы, он, легонько оттолкнув ее, двинулся к Сантеру и молча обнял его. Затем отступил на несколько шагов, и тут только Жорж смог хорошенько разглядеть его, заметив, как он изменился.
Жернико, всегда такой спокойный, уверенный в себе, вернулся похудевшим, с заросшим бородой лицом, с растерянными глазами, глядевшими в одну точку. Волосы взлохмачены, галстук повязан коекак. Вцепившаяся в пуговицу пиджака левая рука дрожала…
Эту глубокую перемену Асунсьон, должно быть, заметила точно так же, как и Сантер. Она застыла па месте от удивления, когда Марсель оттолкнул ее, чтобы схватить в объятия друга. какое-то время она, видимо, ждала, что Жернико после братских излияний вернется к ней. Но этого не случилось. Он остался стоять посреди гостиной, сгорбившись и глядя прямо перед собой.
Тогда она сама подошла к нему и, положив руки ему на плечи, приподнялась на мысочках, подняв к нему свое прекрасное, взволнованное лицо. Но он, казалось, не видел ее, его хмурый взгляд попрежнему был устремлен в одну точку.
— Как ты вошел, черт возьми? — вмешался Сантер.
— Через дверь, — не поворачивая головы, ответил Жернико. И добавил: — Ты плохо закрываешь двери.
— Но консьерж обязан…
— Его там не было.
— Ты пришел пешком?
— Я приехал па такси.
— А почему мы ничего не слышали?
— Потому что я остановил машину на углу улицы.
И во второй раз осторожно, но решительно высвободившись из объятий Асунсьон, Жернико упал в кресло.
— Боюсь, скоро разразится гроза… — пробормотал он и добавил как бы про себя: — Я не выношу грозы.