Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг

Спиллейн Микки

— Вот он какой, Джан, — вздохнула Роза. — Весь в отца.

Константайн передал снимок Николя и сказал больше для нее, чем для Розы:

— Джан очень похож на одного молодого человека, с которым я как-то познакомился на юге Франции. Шевелюра у него была каштановая.

— Да, у Джана волосы как раз такого цвета. Как и у его отца. В меня пошел один Пьер. Скажите, месье, почему вас так интересует Андреа?

Джордж помедлил, обдумывая ответ. Вопрос был уместный. И впрямь, почему? Да потому, что теперь они с Николя собирали сведения обо всех, кто имел дело со Скорпионом-Лонго-Барди — называйте

как хотите. Значит, отец Джана — Андреа Паллоти. Оба — перекати-поле. Оба — позор семьи. Так что же ответить этой простоватой толстухе, счастливо живущей здесь вместе с угрюмым трудягой-сыном, не доставлявшим ей неприятностей?

Поколебавшись, Джордж сказал:

— Это, знаете ли, объяснить непросто, мадам. Я разыскиваю, собираю разные сведения, но сам точно не знаю…

— Мадам Паллоти, — перебила его Николя, — не принадлежал ли ваш муж к организации под названием «Бьянери»?

— Бьянери? — переспросила Роза, ничуть не удивившись. — Так вас это интересует?

Николя кивнула и пояснила:

— Подробности о том, чем занимаются в «Бьянери», могут нам пригодиться. Мы, видите ли, помогаем человеку, который был месье Абрлеру другом. Дело конфиденциальное, но очень важное.

— Другом месье Аболера? О, Господи, какое отношение к нему может иметь «Бьянери»?

— Вероятно, никакого, — сказал Джордж. — И все же что вы знаете о «Бьянери»?

Роза покачала головой:

— Ничего, месье. Я просто слышала, что такое дело есть. Как-то Андреа здорово напился и сболтнул о нем.

— Что же он сказал?

— Сказал? Почти ничего. Да и давно это было. В ту зиму Аболеры переехали в парижский дом, и однажды Андреа вернулся домой очень поздно и здорово хмельной. Я подумала, он был у женщины. Уложила его, а он клянется, что ни у какой бабы не был. Клянется и твердит одно — напился в клубе. В каком клубе, спрашиваю. А он отвечает — в «Бьянери». Это, говорит, клуб такой, там он раз в неделю, по средам, выпивает и играет в бильярд — и только. Потом он уснул и больше мне из него ничего было не выудить.

— А на другое утро? — подсказал Джордж.

— Да я потому и помню об этом случае, — улыбнулась Роза, — что когда он протрезвел и я спросила его о клубе «Бьянери», он удивился, о чем это я? Сказал, что такого клуба вовсе не знает. А напился в бистро.

— И больше вы ничего о «Бьянери» не слышали?

— Нет, месье. Хотите еще вина, мадемуазель? — Роза с готовностью положила руку на горлышко бутылки.

— Нет, нет, спасибо, мадам. — Николя торопливо покачала головой.

— А Джан никогда не упоминал о «Бьянери»? — спросил Джордж.

— Джан? Он ушел из дому, едва ему стукнуло шестнадцать, и с тех пор я видела его раза четыре, не больше. А упоминал он об одном — о чудесной жизни, которую ведет, служа шофером у одного богатого господина.

— Какого?

Роза опять с грустью покачала головой.

— Скорее всего, никакого, месье. Джан такой же лгун, как и отец. Мечтает о роскошной жизни. Но если проверить, наверняка окажется, что водит не лимузин, а грузовик.

— Вы точно помните, что в клубе ваш муж напился именно в среду? — спросила Николя. — Вы ничего не перепутали? Ведь это случилось так давно.

Роза улыбнулась, наполнила свой стакан вином и провела

пухлой ручищей по многочисленным подбородкам.

— Нет, не перепутала, потому что в тот вечер готовила сырное суфле. А месье Аболер заказывал его только по средам. Нам с хозяйкой оно доставляло немало хлопот. Впрочем, это блюдо вообще требует особого внимания. И хотя у нас оно получалось почти всегда, в тот вечер — не удалось. И когда заявился Андреа, я, помнится, подумала: «Ну что это за жизнь? Сначала суфле не выходит, а потом муж-свинья опять заваливается пьяным». Но хватит об этом, мадемуазель. У меня славный сын, живем мы мирно, а время от времени мадам Аболер посылает нам сигареты и шампанское.

Когда Николя с Джорджем покидали ферму, уже смеркалось. Выезжая со двора, они еще видели в поле трактор, за рулем которого горбился неутомимый Пьер. «Честный, надежный парень! — подумал Джордж. — Живет на радость матери и в поддержку ей. Но как часто людей связывает злодейство, как запутана бывает паутина этих связей, как трудно подчас разобраться в ней! Однако, если не опускать руки, картина понемногу обретет смысл, одна нить потянет за собой другую, один персонаж выведет остальных, потому что никто не живет и не действует в пустоте. Честная Роза оказалась матерью человека, который помогал избивать Джорджа на пляже Пампелон, а мадам Аболер невзлюбила Антонио Барди за то, что он привел любовницу в дом, где его когда-то радушно принимали вместе с женой — быть может, именно это и заставило Аболера отказаться от финансирования отеля? Неужели письма Берни сумел заполучить именно Андреа Паллоти, совсем опустившийся после смерти хозяина»?

«Лянча» неслась к Шартре, фары горели, за рулем сидела Николя.

— Сдается мне, нам надо пробраться в этот самый «Бьянери», — сказала она. — Ведь и Феттони, и Андреа Паллоти, и Эрнст состоят или состояли в нем.

— В чем? В клубе?

— Не знаю. Но на обороте визитки Эрнста есть адрес. И, кажется, парижский.

— Ты хочешь сказать, это не визитка, а карточка члена клуба? Тогда почему бы не наведаться туда?

— Верно. Попытаешь счастья в среду, до нашего отъезда в Аннеси.

— Ты предлагаешь мне сунуть голову льву в пасть и посмотреть, есть ли там зубы?

— А что остается? Я бы и сама пошла, но женщин туда, по всему судя, не допускают.

Посигналив, Николя обогнала грузовик, помигала фарами и вдруг засмеялась.

— Над чем это ты? — поинтересовался Джордж.

— Вспомнила о Розе и вечере сырного суфле. Даю голову на отсечение, мадам Аболер теперь не отказывает себе и в этом. Наверняка ест это самое суфле даже за субботними обедами, чтобы досадить бедняге Эбби, где бы он теперь ни находился.

— Жаль, что он умер, — откликнулся Джордж, разглядывая габаритный огонек появившегося впереди мотоцикла, ожидая поворота и стараясь не смотреть на спидометр, стрелка которого прочно обосновалась у отметки «150 км/ч». — Чувствую я, он здорово бы нам помог. Кстати, если ты не сбросишь скорость, мы с ним быстрее, чем нужно, встретимся.

— Не суетись. Терпеть не могу мужчин, которые сами ездят быстро, а женам этого не позволяют.

— Ну и ну! — Возглас Джорджа относился и к словам Николя, и к тому, как «Лянча» прошла поворот.