Зарубежный криминальынй роман. М. Спиллейн, В. Каннинг
Шрифт:
В шесть часов утра створка сдвинулась, дверь отворилась, и вошел Лодель в сопровождении незнакомого Джорджу мужчины. Они встали на пороге: Лодель с тяжелой дубинкой в руке, другой — в белом халате с инициалами Л.Ш., вышитыми красным на нагрудном кармане (позже Джордж узнал, что эти буквы означают «Лечебница Шамони»). Оба внимательно, изучающе смотрели на Константайна.
Наконец спутник Лоделя сказал по-английски:
— Удобства, месье, находятся в конце коридора.
Джордж вышел из комнаты — Лодель, стоя на пороге, при этом даже не посторонился; его спутник последовал за Константайном.
Джордж умылся в полном молчании. Туалет напомнил ему школьную уборную — в кабинках не было дверей.
Потом Константайна провели обратно в его комнату и заперли. Завтрак принесли в восемь часов — спутник Лоделя подал его на подносе и поставил на обитую тюфяком полку. Лодель опять стоял на пороге — равнодушно, словно занимался этим всю жизнь, и этот ритуал уже давно ему наскучил. Никто не проронил ни слова.
Из бунгало у озера Джорджа с Николя привезли сюда на машине «скорой помощи», ждавшей в нескольких метрах от шоссе на дороге, ведущей к бунгало. Им связали руки и затолкнули в фургон, куда сел и Лодель. Машина тронулась вслед за белым «Мерседесом», в котором ехали Барди и Рикардо Кадим. Ни тот, ни другой ничего не объяснили пленникам. Но Джордж надеялся, что «Лянча» и их вещи по-прежнему в бунгало, за которое Николя заплатила за две недели вперед. Уверен он был только в одном: кошки гуляют на свободе. Когда его и Николя вывели из фургона, он спросил о них. Джан ответил, что выпустил их, и в глазах его при этом было недоумение.
Лечебницу снаружи Джорджу разглядеть не удалось — фургон заехал под бетонный козырек. Николя увели Джан и санитар, а Джорджа доставили в обитую тюфяками комнату.
Завтрак ему понравился: яичница, булочки и кофе. Прежде чем Лодель и его спутник-санитар вернулись за посудой, Джордж спрятал маленький тупой ножик для резки масла меж страниц журнала, валявшегося на полу у постели.
Но Лодель и его спутник вскоре вернулись в камеру, тот первым делом окинул взглядом поднос и сразу же сказал:
— Вы взяли ножик для масла, месье. Верните его, пожалуйста.
— Его не было вообще, — ответил Джордж. — Я пользовался хлебным ножом.
Санитар сказал Лоделю что-то по-французски. Тот с удивительной быстротой прошел по ковровой дорожке, взмахнул дубинкой и ударил Джорджа по ключице.
— Нож! — коротко потребовал он.
Джордж едва удержался на ногах. Пожав плечами, он подопнул журнал к Лоделю, и ножик выпал на ковер.
— И не глупите больше, пожалуйста, — попросил санитар голосом скорее печальным, чем гневным.
В десять дверь снова отворилась. На этот раз вошли Лодель и Барди. Как и в прошлые визиты, Лодель снова запер дверь, встал к ней спиной, только поигрывал он на этот раз не дубинкой, а пистолетом.
На Барди был темно-синий костюм и такого же цвета галстук, белоснежная, хрустящая, словно снег, рубашка; он вел себя уверенно, даже приветливо; легкий запах дорогого лосьона распространялся вокруг
Став в нескольких шагах от Джорджа, он жестом пригласил его сесть. Константайн опустился на постель и закурил — ему оставили все, что было в карманах, кроме перочинного ножика и ключей Эрнста.
— Я жду этой встречи уже давно, — спокойно заметил Джордж. — И жалею об одном — мы не одни. Но надежда на то, что час расплаты для вас настанет, меня не покидает.
Барди улыбнулся и кивнул:
— Понимаю. Вы явно не из тех, кто отчаивается. Именно поэтому вас поместили сюда, а не в обычную палату, где сейчас находится мисс Марден, — если это ее настоящее имя.
— Да, по именам вы большой специалист. А как себя чувствует мой друг Кадим?
— Он вполне поправился. Сейчас он в Англии, будет выступать там до конца недели, а потом возьмет небольшой отпуск. И вот что удивительно: он простил вас совершенно.
— У меня создалось впечатление, что Рикардо Кадим гораздо человечнее вас. А эта наша приятная утренняя болтовня — она что, входит в курс лечения и будет проходить каждое утро?
— Нет. Больше мы не увидимся. Я просто хотел поставить последние точки. Вы, конечно, понятия не имеете, где находитесь?
— В часе езды от Аннеси, — ответил Джордж. — Скажем, в сорока милях от него, не больше, где-то в горах.
Барди кивнул, вытащил из внутреннего кармана портсигар. Выбрал сигару, откусил ее кончик, закурил и добавил к словам Константайна:
— Это лечебница Шамони, частный санаторий, с которым я официально не связан. На деле, однако, — ведь я люблю заботиться о тех, кто работает на меня, — здесь восстанавливают силы Бьянери. Так что даже если вам удастся бежать отсюда, — а вероятность этого равна нулю, — всякое расследование разобьется о стену чрезвычайно убедительной лжи. Но главное в другом. Сейчас больше всего меня интересует, на кого вы работаете. И пожалуйста, не говорите, что это миссис Пиннок.
— Я вам вообще ничего говорить не собираюсь.
— Так я и думал. Но если вы не откажетесь от этой мысли, обо всем мне через несколько дней расскажет мисс Марден.
Джордж взглянул на Барди и едва сдержался, чтобы не броситься на него. Но заступаться за Николя было бессмысленно. А Барди спросил:
— Вас не испугали мои последние слова?
— Мисс Марден может прекрасно постоять за себя.
— Сейчас — да, но не после нескольких дней лечения… Ничего неприятного, впрочем. И все же после нескольких доз подходящих лекарств она перестанет понимать, о чем говорит. Она даже рада будет рассказать нам правду. Но вы можете спасти ее от этого — да и нас избавить от довольно скучного занятия.
— Убирайтесь!
— Отлично. Когда мисс Марден заговорит и я узнаю, на кого вы работаете, я смогу перекрыть источник, питающий ваше расследование. Ну а пока я сохраню вас — на всякий случай. Иногда — впрочем такое, по-моему, случается редко — люди не выдерживают введения больших доз лекарств…
Джордж вскочил. Барди отшатнулся от него, а рядом тут же очутился Лодель.
Джордж без сил упал на постель, пытаясь рассуждать хладнокровнее: «Возможно, Барди лжет о наркотиках, — думал он. — Берет меня на пушку, чтобы заставить говорить».