Заря и Северный ветер. Часть II
Шрифт:
Ирина рассмеялась и потянула на себя входную дверь.
– Ну конечно.
– Чудно! На Юге так принято? А люди вам зачем?
– На Юге и люди, и яры сами для себя готовят яичницу – это равноправие называется.
Гриша недоверчиво покосился на Ирину, не понимая, она смеётся над ним или правду говорит.
Глава 3. Птичий гомон
Ночь выдалась изматывающе тяжёлой. Владимиру снились кошмары, и он боролся с ними – молча и не просыпаясь, но ежечасно вздрагивая. Всё его тело вдруг напрягалось и как будто твердело, судорожно дёргалось и через секунду опадало. Он как будто находился
Сидя в постели и пряча лицо в ладонях, он глубоко и тихо дышал. А за окном, протяжно воя, метался в снежной агонии ветер. Владимир запустил пальцы в чёрные кудри, и Ирина тут же закрыла глаза, притворяясь спящей. Северянин поднялся с кровати, и она ощутила на себе его недолгий взгляд. Когда в ванной зашумела вода, Ирина перевернулась на спину и в смятении посмотрела на потолок. Она вспомнила ночёвку на Той стороне и его внезапное ночное пробуждение. Что могло так изводить этого невозмутимого самоуверенного вампира – она не понимала. Она вообще не допускала мысли, что его может что-то тревожить или хоть сколько-нибудь волновать.
В фиолетовых предрассветных сумерках Владимир стал собираться в дорогу. Ирина украдкой следила за тем, как он тихо ходит по комнате, как неспешно застёгивает пуговицы рубашки. Свинцовая усталость тянула её в сон, но она понимала, что упускает последнюю возможность узнать о письме и Юге. В те несколько дней, что северянин провёл в замке, она так и не смогла выведать что-либо: он постоянно был занят, а когда оказывался рядом, она не могла перебороть раздражение. Каждая их едва начавшаяся беседа превращалась в перепалку, в которой Ирина старалась оттолкнуть, уколоть своего мужа, он же отвечал неизменным терпеливым спокойствием.
– Сутемь ещё, спи, – хриплым голосом вдруг сказал Владимир. – Я вернусь не скоро, – он взял пиджак, – в этом месяце можешь не уходить в лунную комнату. Но из спальни три дня придётся не выходить.
Изумлённая и смущённая Ирина только прошептала:
– Хорошо…
Владимир повернулся к ней лицом и предостерёг:
– Это правило, Ирина. Придумал его не я. В эти дни женщина не должна показываться сиверам…
– Я поняла.
Он вдруг остановился и вгляделся в её лицо, словно проверяя, она ли это.
– Я хотела спросить… – усаживаясь, робко начала Ирина. – Ты передал моё письмо?
– Да.
– Аврора не ответила?
– Нет, – Владимир сел в кресло и стал зашнуровывать ботинки. – Если ответит, письмо привезут в Волчью долину.
Ирина переплела пальцы и прижала их к груди, в которой неровными толчками забилось сердце. Наблюдая за реакцией северянина, она сглотнула и как бы между прочим спросила:
– А что Виктор? Он ничего тебе не писал?
– У меня нет с Виктором дел, требующих переписки.
Она закусила губу и опустила руки на одеяло. Владимир с настороженным ожиданием посмотрел на сникшую жену.
– А что там происходит
– Не знаю. У яров всё время что-то происходит. Мы не вмешиваемся в их дела. И ты не думай о них.
Ирина недоверчиво покосилась на Владимира – не похоже было, что он лжёт или хитрит. Хотя всё, что она слышала в Яром шипе о сиверах, говорило об обратном. Владимир накинул пальто и направился к выходу.
– Следи за своим здоровьем, – сказал он перед тем, как закрыть за собой дверь. – Если что-то будет беспокоить, обратись к Павлу. Катя приведёт его.
Перед глазами Ирины возникла давешняя жуткая сцена в столовой. Она казалась фантастической, но при этом не менее явственной. Девушка тряхнула головой и передёрнула плечами. Вчера Катерина не показывалась на глаза, заменившая её Дара сказала, что она нездорова. Ирина не поверила в это, но облегчённо выдохнула: она тоже боялась встречи со своей служанкой. Хотя, конечно, сейчас её больше занимали другие неспокойные мысли. Ответ Владимира снова пошатнул веру в сговор брата и мужа. И, чтобы не обрушить её, Ирина углубилась в другие болезненные переживания.
Если верить тому, что говорил Владимир, то сиверам и дела нет до яров. От Александра она слышала противоположное. Но вот, будучи на Севере, она сама убеждалась, что о ярах тут не думают, иногда лишь посмеиваются над ними. Черновы занимались родовым бизнесом на Той стороне и на своей земле. Ни разу в её присутствии они не упомянули предстоящую борьбу с соседями, в то время как на Юге всё было пропитано этой темой. Слова Олега, гостя с древниц Анисима, открылись ей теперь с другой стороны. Он называл войну мифом, которым южан пугал настоящий враг. И под настоящим врагом он подразумевал её брата. Выходит, война нужна не сиверам, а ярам? Выходит, она не вынужденная? Она искусственно создаётся Виктором?
Ирина упала на подушку и, сдавив виски, крепко зажмурилась. Ей страшно было подпустить сомнения слишком близко, дать им волю и силу. Они, подобно змеям, могли отравить её, и тогда уже не устоять на ногах. Она постаралась вызвать в памяти тёплый образ Саши, чтобы заслонить им размышления. Но, как на зло, в голове нарисовалась неприятная картинка: полный кабинет учеников, в центре трибуна, за ней Александр. Он вдохновлён, разгорячён и… категоричен. Он рассуждает об особом пути яров и духовных ценностях, которые тысячелетия назад определил для своего народа Родослав, рассуждает о долге перед родиной и вынужденной борьбе с империей зла. Тогда Ирина не хотела вдумываться в смысл его слов, и потому они отпечатались в её мозгу невидимыми чернилами. Сейчас же, подсвеченные Владимиром, они наполнялись кроваво-красной краской… Александр убеждал молодых учеников в том, что каждого из них ждёт подвиг и что отдать жизнь за традиции и веру – честь. Может, северянин не так уж и не прав, говоря о «подножном корме»?
Злясь на себя, но больше на Владимира, Ирина откинула одеяло и встала. Эти запутанные мысли вытеснили сон, захотелось избавиться от них. Приняв душ, прибравшись в комнате и собрав вещи для задуманной вылазки, она прилегла на кровать и, обняв подушку, всё же задремала. Проснулась Ирина, когда солнце уже высоко стояло над горизонтом, а буйствующая за окном пурга стихла. Когда девушка открыла балконную дверь, в комнату вместе со свежим колким воздухом хлынул весенний птичий гвалт, от которого на душе стало светлее и спокойнее. Решив, что пока не будет делать какие-то далеко идущие выводы, а при встрече с Катериной просто сделает вид, будто ничего не было, Ирина спустилась на кухню.