Заря и Северный ветер. Часть III
Шрифт:
Телефон под фиалкой глухо завибрировал, напугав девушек. Они тревожно переглянулись.
– Он? – Люба водрузила очки на нос и тяжело сдвинула брови.
Ирина посмотрела на горящий экран и севшим голосом ответила:
– Да.
– Не бери!
– Не буду, – Ирина нажала на боковую кнопку – телефон смолк, но продолжил мигать. – Тридцать восьмой. И двадцать сообщений в «Розетке». Он хочет поговорить…
– А жаренных гвоздей он не хочет? Не вздумай отвечать ему!
– Я ночью читала, теперь просто не открываю.
– Заблокируй его к чертям собачьим.
Ирина спрятала телефон
– И что он писал?
– Всё то же самое: люблю, жить не могу, прости. А дальше сама знаешь: я его спровоцировала, довела, я тварь, шкура, ну и…
Люба нецензурно выругалась.
– Надо же было родиться таким скользким, мерзким гадом! Но ты же его писульки на свой счёт не берёшь?
– Не беру…
– Он абьюзер и манипулятор! Я говорила тебе.
– Рэд флаг, фэд флаг. Я помню! Но…
– Ты ни в чём не виновата, Ирина.
– Но ведь это правда – я бросаю его в тяжёлый период…
– Какой тяжёлый период? Пацан к успеху шёл, не получилось, не фортануло? Он мошенник. И будет отвечать по закону. Ты тут при чём?
– Но ведь он меня не бросил, Люба. Когда я в коме лежала, он ухаживал за мной…
– Не он, а санитарки и медсёстры!
– Он не бросил меня. Хотя мы уже тогда не были вместе. Даже когда я не могла его вспомнить, он был рядом и помогал.
– Правда, что ли?! И как же? Тем, что все эти полтора года унижал тебя и сидел на твоей шее? Или тем, что говорил, будто ты… – Люба снова выругалась, – что тебе надо к психиатру? Тем, что таблеточки тебе навязал? Да он просто человек года! Нобелевку этому господину!
– Препарат врач назначил, – раздражённо буркнула Ирина.
– Врач. Я говорила тебе: иди к платному специалисту, он назначит адекватную терапию. Но нет, ты на себе экономишь, потому что этот гад тебя убедил. Тебе это покажется бредом, но я вот о чём подумала… А что, если он тебя обманывал? А? Что, если ваши отношения, ну, и до комы, были не лучше. Просто твой мозг не хочет травмировать тебя этими воспоминаниями.
– Нет! Я знаю… как это объяснить? Может, я не помню всех событий, но чувствую, что была счастлива с ним. Просто он… он как будто был другим человеком. Это сейчас всё поменялось.
– Он всегда был мизогинистом! Он забрал тебя из больницы, чтобы получить бесплатную обслугу. Ты готовишь, убираешь, работаешь! А что делает он? Лежит на диване, играет за компом и делает ставки. Круто! Он даже не хочет спать с тобой в одной комнате, Ирина. Я бы сказала: какая ирония. Но всё это… Это отвратительно, Ирина! И только не повторяй всю эту чушь про его чуткий сон. Вам не по девяносто лет!
Сглотнув спазм, Ирина сложила дрожащие руки на груди и с чрезмерным вниманием стала рассматривать мозаику на барной стойке.
– Ирина, – участливо позвала её Люба, – он типичная амёба, поедающая мозг.
– Неглерия Фаулера 1 ? – с невеселой усмешкой уточнила Ирина.
– Неглерия Червякова.
– Черков, Люба. Черков.
– Пофигу. Он – па-ра-зит. Понимаешь? Он живёт за счёт тебя. Он знает твои слабые места и давит на них. Он культивировал в тебе комплексы и чувство вины. Вот объясни мне, почему он не работает?
– Он пытался устроиться, но ему
1
Неглерия Фаулера – Ирина имеет в виду микроорганизм Naegleria fowleri (Неглерия фоулери), в быту известный как «амёба, поедающая мозг». Он назван в честь австрийского патологоанатома Малкольма Фаулера. Naegleria fowleri может вызывать неглериаз, смертельную инфекцию головного мозга. Заболевание сопровождается повышением температуры, галлюцинациями, припадками и даже слепотой.
– И вот опять двадцать пять! Шоколад ни в чём не виноват. Ты опять повторяешь его слова. Хотел бы, нашёл. Что, он до тебя не работал? Тогда кто его содержал? Родители? Бывшая? Андрей правильно говорит: люди в таком возрасте не меняются. Ему с тобой удобно. Мне сразу не понравились эти ваши свободные отношения. Они ему выгодны, конечно. Свобода при наличии ручной домохозяйки. Никто ведь никому ничего не должен. Или это работает только в одну сторону? Он тебе – ничего, а ты…
– Ладно, хватит. Не хочу об этом больше.
– Мне ведь за тебя обидно, Ирина! Ты же неглупая девчонка, как ты не видишь этих крючков! Я не понимаю. Хотя нет, понимаю… И ты поймёшь, когда отболеешь. Знаешь, мама, насмотревшись на своих родителей, всегда мне твердила: если мужчина ударил один раз – ударит снова.
Ногти Ирины впились в кожу ладоней. Да, этого она уже не могла простить, как ни старалась. Влад стал ей противен. Хотя чувство вины заставляло её в последние дни колебаться. Его придирки к её внешности, одежде, к готовке, уборке, книгам, мыслям – всё можно было стерпеть, перемолоть, оправдать, в конце концов, постараться исправить. Но не ту ночь, когда после очередной ссоры она сбежала к Любе и Андрею. Они думали, что Влад дал ей пощёчину, они не знали, что он ударил её кулаком в живот, а потом, как вещь, спихнул ногой с дивана.
– Ты должна уехать. Испариться! Пуф! Здесь он не даст тебе житья. Мне, конечно, не хочется тебя отпускать, – Люба пресно улыбнулась. – С кем я теперь буду рассекать по коридорам на каталке?
– С Антониной Ивановной.
Люба рассмеялась, представив грузную ворчливую заведующую терапевтического отделения, от которой им всё время попадало.
– Веселитесь? – приветливый голос Андрея прервал их беседу. – Правильно! Долой уныние! Долой уныние всем!
– И взрослым, и детям, и молодёжи. Долой уныние, – закончила за него мемную фразу Люба.
За короткое время, проведённое с ребятами, Ирина уже успела привыкнуть к их любимой игре. Они спонтанно могли начать перебрасываться цитатами. Нередко такой обмен начинался с того, что один заканчивал известную фразу за другого. Встретившись с сизыми глазами Андрея, Ирина дружески кивнула ему и улыбнулась. Андрей ответил ей тем же, затем наклонился и чмокнул Любу в висок. Овитый ветвями олений череп от этого движения выпал из ворота рубашки и заколыхался на золотой цепочке. Это украшение ещё при первой встрече три дня назад показалось Ирине необычным и смутно знакомым, словно она его где-то уже видела.