Заряд воображения
Шрифт:
– Они у тебя?
– Нет. Забрали. Но я успела посмотреть. Я и не знала, что ты хранишь их…
– Ир… – растерянно, с удивлением понимая, что не знает, что говорить, прошептала Яна. – Там, где ты сейчас… Нормально кормят? Не мёрзнешь?.. Всё хорошо?
– Да, да. – Сестра отвечала рассеянно, тоже растерянно, теребя рукава щумановского пиджака. – Всё хорошо… Но без тебя очень скучно. Что они сказали тебе? Что будет дальше?
– Я не знаю, – покачала головой Яна, усаживая Ирку себе на колени и утыкаясь в её волосы. – Не знаю, Иринка…
– Ты
– Нет. Нет, не хочу. Зря мы сбежали, что ли?
– Тебе здесь больше нравится? Чем дома?..
– Н-не знаю. Я им помогаю… Они хотят, чтобы я работала с ними… Тогда они разрешат, чтобы мы с тобой жили вместе…
– А ты будешь с ними работать? Да? Пожалуйста?..
– Да… да… Буду… Ты веди себя хорошо, не зли их… Я так скучаю по тебе, Ирка…
Щуман громко откашлялся. Краем глаза Яна заметила, что он повернулся и медленно пошёл к ним.
– Пожалуйста, не зли их! Ничего не спрашивай про маму или про меня… Я боюсь, они могут из-за этого не разрешить нам…
Ира заплакала. Яна на автомате сунула руку в карман пиджака и обнаружила там пачку бумажных салфеток. Вынула платочек и протянула сестре.
– Высморкайся… Всё будет хорошо, Ириска… Не плачь…
Арсений был уже на половине пути. Яна стиснула сестру в объятиях, не соображая, что ещё сказать, что сделать.
– Ну-ка, Ирка, не плачь… – гладя её по спине и глотая слёзы, бормотала она. – Послезавтра… Мы увидимся, и всё будет хорошо… Не плачь, пожалуйста, Ира…
– Яна Андреевна, пора.
Из-за елей снова появилась женщина в светлом пальто. Кивнула Щуману и улыбнулась – сначала ему, потом Ирине. Яна, яростно гадая, как можно улыбаться такому человеку, попробовала отцепить от себя сестру, но та словно приклеилась. Пиджак Арсения весь был в тёмных влажных пятнах.
– Ирочка, иди с ней, пожалуйста, – срывающимся шёпотом упрашивала Яна. – Пожалуйста… Не плачь, Ирочка…
– Я не хочу, не хочу, не хочу! – громче и громче всхлипывала сестра.
Женщина в пальто подошла и попыталась взять Иру за руку.
– Пойдём, Ириш.
Ира вырвалась и заголосила ещё пуще. Яна утёрла слёзы и хрипло, твёрдо попросила:
– Ирочка, давай… Скоро-скоро увидимся. Иди, хорошая моя.
– Пойдём, – подхватила женщина. – Бисквиты с кремом. Ты же помнишь, я обещала бисквиты с кремом…
К чести Иры, она не купилась на бисквиты. Но её хватка ослабла, будто она обессилела от рыданий. Яна осторожно расцепила Ирины кулачки и оторвала её от себя. Беспомощно повторила, глядя, как женщина, взяв сестру под мышки, словно мешочек, стаскивает её с её колен:
– Скоро-скоро увидимся…
Глаза у Иры блестели, по щекам катились крупные, как горошины, слёзы. Чёлка слиплась, капюшон сбился, и взгляд был совсем как у маленькой ламы.
Яна истерично всхлипнула от этого неуместного сравнения. Иру наконец отцепили. Женщина на руках унесла её за ту же купу елей, из-за которой они появились. Словно белая
Когда обе фигуры скрылись между стволов, Яна, дрожа от холода, обернулась. Щуман снова смотрел на неё странным, недоверчивым взглядом: как будто ждал, когда же она рассмеётся, или оступится, или вовсе растворится в воздухе.
***
Арсений не произнёс ни слова до самого конца поездки.
Яна наконец рассмотрела то, что он называл комплексом, снаружи. Огромное серое здание в форме буквы «П», во внутреннем дворе которого прятался целый город – низкие ангары, стеклянные теплицы, бункеры, усыпанные антеннами, увешанные проводами… Автомобиль остановился у главного входа – широких массивных дверей, к которым вели крутые, облицованные кафелем ступени. Щуман подал Яне руку и придержал дверь.
– Ничего не хотите сказать мне?
Она покачала головой: боялась, что если заговорит – расплачется.
– Хорошо. Отложим. Успокойтесь. Я ничего не требую от вас сейчас.
Арсений завёл её в свой кабинет, а сам ушёл, не объяснив, не сказав, надолго ли, что будет дальше. Через десять минут внутрь без стука вошла девушка в аккуратном сером платье. Не поднимая головы, она водрузила на стол поднос с чашкой чая и прозрачным контейнером. В контейнере оказался мясной салат, но Яна не могла есть.
Она глотнула чая; он оказался сладким и еле тёплым. Яна выпила всю кружку залпом и поняла, что больше не может сидеть. Встала. Подошла к окну. Ни решёток, ни замков на окне не было; при желании его можно было бы запросто открыть.
Какое-то время Яна смотрела во двор. К широким дверям ангара подъехал фургон; люди в серо-зелёной форме засуетились, разводя створки, включая сигнальные огни. Что там, в кузове, под тёмно-зелёным брезентом? Очередная порция материалов из Оссии? Лабораторные мыши? Украденные сёстры? Подопытные кролики – такие же как она?..
Отойдя от окна, Яна принялась бродить по кабинету. Провела ладонью по блестящей полировке стола. Бездумно повертела в руках цветные шарики – видимо, безделушка. Нажала на бордовую подушечку – испачкала пальцы: оказалось, подушечка для печатей. Она вытерла измазанные пальцы о полосатую спинку стула. Злорадно подумала: если чернила едкие, у Щумана на спине останется след – если, конечно, он откидывается на спинку, когда работает.
– Яна?
Она вздрогнула, как воришка, застигнутый на месте преступления.
В дверях стоял Арсений – склонив голову, сгорбившись, сунув руки в карманы.
– Ну? По-прежнему ничего? Вам нечего сказать?
– А чего вы хотите? – полуагрессивно-полурастерянно спросила она. – Что вы хотите от меня услышать?
– Вы не оставляете мне выбора, – негромко произнёс Щуман, и Яна со страхом различила в его голосе горечь, нежелание и одновременно – алчное, животное любопытство.
– Господин Щуман, – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, выговорила она. – Что?.. В чём дело?