Засада. Спецназ 1941 года
Шрифт:
Геринг усмехнулся.
— Пока ты, дорогой Олаф, скорбил по умершей супруге, у тебя под носом «Организация Тодта» построила секретный бункер для фюрера. Если даже ты, живущий неподалеку, ничего не заподозрил, то, значит, наша маскировка сработала отлично… Браво, Гиммлер!..
— И где этот бункер находится?
— Это военная тайна, дорогой Олаф… Но тебе так и быть скажу — в лесу Герлиц, неподалеку от Растенбурга. На тот случай, если все же строительство скрыть не удастся, будет пущен слух о том, что ведется стройка химического завода «Аскания».
— Да, СС свое дело знает, —
— На нем, — продолжил Геринг, — решался вопрос о судьбе оккупированных земель. Было решено разделить захваченные территории на несколько округов, с гауляйтером во главе каждого. Их будет назначать лично фюрер. После совещания я имел с ним приватную беседу…
Золенберг подумал было, что Геринг рекомендовал его Гитлеру в качестве одного из гауляйтеров и теперь будет уговаривать его занять эту должность, но ошибся.
— …В свое время я охотился в Беловежской пуще и сумел убедиться в том, что этот огромный лесной массив в самом центре Европы представляет собой идеальное место для охоты. — Геринг внимательно смотрел на своего старого друга. — Я хочу расширить его…
— Каким образом? — спросил Золенберг, пытаясь понять для себя, к чему же клонит рейхсмаршал. Он понимал, что Герман что-то задумал, и не последняя роль в этой задумке отводилась ему, Олафу Золенбергу. Не зря же рейхсмаршал приехал к нему в гости в столь решающий момент наступления немецких армий на востоке.
— Неподалеку от Беловежской пущи находятся Кнышиньская и Ромницкая пущи, а также Августовские леса. Они отделены от Беловежья полями, на которых местные крестьяне выращивают пшеницу. Я предложил фюреру свой план, и он согласился с ним. План включает в себя мероприятия по соединению всех лесных массивов в единый огромный лес. Мы засадим пространство между пущами новыми деревьями, запустим в этот новый лес животных. Представляешь, какие это будут охотничьи угодья? Также там можно будет построить великолепные дома отдыха. Но, как ты понимаешь, этот план потребует колоссальных усилий по его претворению в жизнь.
— И какую же роль в его выполнении ты отвел мне, дорогой Герман? — Начинающий все понимать Золенберг хотел быстрее убедиться в своей догадке.
— Роль главного координатора. В твое распоряжение будут предоставлены все имеющиеся в районе войсковые соединения, отряды СС и тысячи русских военнопленных. Подчиняться ты будешь только мне, и никому больше. Делай все, что посчитаешь нужным. Помни, для нас важна только цель. Какие средства ты будешь использовать для ее достижения и какой ценой ты достигнешь ее — тебя не должно волновать. Так что — ты согласен?..
— Перед тем как ответить, я хочу задать тебе еще один вопрос, Герман.
— Слушаю тебя… — Геринг внутренне напрягся, ожидая от Золенберга какого-то подвоха.
— А что делать с жителями тех деревень, которые расположены в зоне?
— О, тебе ли этого не знать, друг мой!.. — рассмеялся рейхсмаршал, расслабившись. — Сами деревни сжечь, тех же, кто будет сопротивляться, — ликвидировать, ну а оставшихся — отправить в концлагеря. Их создание также предусмотрено планом. Никто лучше тебя в Германии этого
Золенберг думал недолго. Со времени смерти жены прошло больше года, боль немного притупилась, стихла. Марту было уже не вернуть, как было не вернуть и прожитые вместе с ней годы. Он уже давно смирился с тем обстоятельством, что ему нужно найти в себе силы как-то жить дальше.
— Хорошо, я согласен…
— Вот и прекрасно. Я уже распорядился, чтобы завтра за тобой прилетел самолет.
— Самолет?.. Уже завтра?..
— Ситуация на фронте меняется стремительно, ждать некогда. Вылетишь в Белосток на рассвете. Все необходимые бумаги по подтверждению твоих полномочий, а также сам план операции уже подготовлены и находятся у капитана Неймара в портфеле. Он передаст его тебе непосредственно перед вылетом.
— Неймар что — в курсе операции? — недовольно спросил Золенберг.
— Только в общих чертах. Деталей он, естественно, не знает.
— Понятно. Значит, завтра, на рассвете…
— Да, будь готов… — Геринг вылил из своего бокала остатки вина в костер. — Ну а теперь, друг мой, когда мы все обсудили, пора вернуться и закончить это затянувшееся веселье, иначе завтра мы на целый день будем выведены из строя.
Геринг и Золенберг рассмеялись и отправились обратно к столу.
Они не могли видеть, как из-за росшего неподалеку от костра дерева отделилась темная фигура и скрылась в постройках дома. Это был старый Вальтер, плотник виллы Золенберга, ответственный за поддержание огня. Возвращаясь обратно к костру с хворостом за спиной, взятым из дровника, Вальтер с удивлением увидел, как Золенберг удалил от костра двух егерей, жаривших оленя, а сам вместе с Герингом остался наедине. Бесшумно положив вязанку хвороста на землю, никем не замеченный, плотник достиг сосны, росшей в нескольких метрах от костра. Блики огня не достигали того места, где он остановился, зато ему в свете костра все было хорошо видно и довольно сносно слышно.
Разговор между Герингом и Золенбергом взволновал Вальтера. Он никогда не интересовался политикой, зато политикой интересовался его младший брат — примкнувший к коммунистам Густав. Вальтер любил брата и наивно полагал, что за полученную информацию Густаву неплохо заплатят, как он называл их про себя, «ребята Тельмана». Уж что-что, а в деньгах его брат нуждался — у него было пятеро детей, а работа рядового ткача на фабрике в Растенбурге оплачивалась из рук вон плохо.
«Может, повезет брату», — думал Вальтер, ложась в свою постель после того, как веселье подошло к концу и гости Золенберга разбрелись по своим комнатам.
Завтра Вальтер решил под предлогом покупки новых инструментов съездить в Растенбург и передать разговор между Герингом и Золенбергом своему брату Густаву — немецкому антифашисту, члену Компартии Германии.
2
Кабинет тонул в полумраке. Приглушенный свет от настольной лампы падал на лежавшую посередине стола папку бордового цвета. На улице был день, но наглухо задвинутые шторы на окнах кабинета создавали ложное впечатление наступившего вечера.