Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной
Шрифт:
Но стихотворение прокладывало себе дорогу. Куда бы ни приехал корреспондент Симонов, вечером у огонька после напряженного дня военные просили его почитать стихи. И он, прочитав «Жди меня» в первый раз на Северном фронте, потом читал его очень часто. В декабре 41-го эти стихи были прочитаны по радио самим автором, а 14 января их напечатала «Правда». Стихотворение стало событием в жизни страны. После его публикации Симонова — автора стихотворения «Жди меня» — знал даже совсем далекий от литературы советский человек. И люди как-то поверили, что, если очень сильно ждать, с любимым человеком ничего не случится.
Жди меня, и я вернусь, Только очень жди, Жди, когда наводят грусть ЖелтыеХодили слухи, что актриса Валентина Серова, для которой были написаны стихи, не очень-то Симонова и ждала, крутила роман с молодым и блестящим маршалом Рокоссовским, но разве это было важно? Она была музой поэта, написавшего главное стихотворение Великой Отечественной войны.
176
Позже по просьбе редакторов Симонов заменил «Изменив вчера» на «Позабыв вчера».
И через много лет после войны Симонов получал письма от тех, кто дождался, и от тех, чьи любимые не вернулись. Некоторые не дождавшиеся своих мужей или сыновей женщины писали, что из-за его стихотворения всю жизнь живут с чувством вины: если его убили, значит, она плохо ждала.
До конца войны в своих поездках на фронт Симонов, собрав материал для очередной корреспонденции, отогреваясь после холода и опасностей передовой водкой или разведенным спиртом в компании фронтовых офицеров, охотно читал свои стихи, и, конечно, всегда — «Жди меня».
Глава 11
Мы немца одолеем, только нюни распускать не надо
На юге России, между двумя большими реками — Доном и Волгой, до самого Азовского моря, лежит еще одно море, нежно-зеленое и колышущееся в мае, желтое и выгоревшее в июле, — бескрайние степи. В ковыле и полыни, кроме которых мало что растет на этих засушливых полупустынных землях, прячутся от волков зайцы и антилопы-сайгаки. Кочевники-ногайцы в меховых одеждах и высоких сапогах из сафьяна перегоняли здесь огромные стада лошадей и верблюдов, коров и овец. После них пришло другое степное племя — калмыки, приземистые люди с узкими глазами и широкими плоскими лицами. Потом — донские казаки — смелые воины, первопроходцы, отличные хозяева, певцы и сказочники. Веками, тысячелетиями через степи шли завоеватели, расчищая себе путь к берегам Азовского и Черного морей, на покорение Кавказа: скифы, татаро-монголы, русские. Тем же путем, гоня по степям танковые колонны, в 1942 году шли к Кавказу войска Гитлера. Летом с воздуха было отчетливо видно, как черные полосы свежевыкопанных окопов и противотанковых рвов уродуют степной океан, как шрамы.
Шло немецкое наступление на Ростов-на-Дону. Взяв его, планировали наступать дальше, на Сталинград и Кавказ. Взяв Ростов, немцы имели не только реальную перспективу выхода в Закавказье, к запасам бакинской нефти, которые для СССР были основными, но и получили бы возможность захватить Сталинград — крупнейший транспортный узел и центр военной промышленности. К июню сорок второго года южный участок советского фронта был ослаблен из-за провала весеннего наступления под Харьковом. 28 июня танковой армии Гота удалось прорвать его между Курском и Харьковом, и она начала быстро двигаться к Дону. 3 июня немцы взяли Воронеж, и советские войска, под командованием маршала Тимошенко защищавшие направление на Ростов, оказались под угрозой окружения с севера. Ане Скоробогатовой, окончившей курсы радистов в городе Россошь Воронежской области и эвакуированной с другими свежеиспеченными радистами вместе с одной из военных частей, посчастливилось вырваться из сшитого немцами мешка: танки прошли за десять дней двести километров, стремительно продвинувшись на юг между Донцом и Доном. Только пленными войска под началом Тимошенко потеряли двести тысяч человек. Армиям Южного фронта и прикрывавшей их с воздуха 4-й воздушной армии тоже пришлось несладко.
Полк Евдокии Бершанской менял аэродромы, следуя за потоком отступающих советских войск, но духом не падал; боевая работа шла хорошо, новых потерь не было. Женя Руднева учила штурманов полка ориентировке в степи. Сориентироваться в однообразном пространстве, да еще ночью, дело непростое. Главное — это найти на плоской территории точку привязки: шоссе или железную дорогу, церковь в деревне, рощицу, речку. И конечно
Нельзя постоянно жить с сознанием того, что каждый день рискуешь жизнью, что каждый боевой вылет может стать последним. Даже к смертельной опасности со временем привыкаешь. «Фронтовая обстановка отличается от нашей учебной работы только тем, что иногда стреляют зенитки, — писала родителям Женя Руднева. — Но ведь я тоже, как и вы, хорошо помню бомбежки Москвы: сбить самолет очень трудно. А если что и случится, так что ж: вы будете гордиться тем, что ваша дочь летала. Ведь это такое наслаждение — быть в воздухе». [177]
177
Руднева Е. М. Указ. соч. С. 105.
Как штурману полка Жене не полагалось много летать. Она должна была контролировать работу летчиц и штурманов на старте. Но она летала постоянно, ссылаясь на то, что должна знать каждого летчика в полку, его индивидуальные качества. Она очень часто высаживала из кабины штурмана и летела сама, ведь дни, а для полка «ночников» — ночи сейчас были горячие.
Летчица Катя Рябова, с которой летала Галя Докутович, заболела, и Галя летала с Надей Поповой — стройной, красивой, голубоглазой, светловолосой девушкой. С ней, очень смелой, летавшей спокойно и «как-то легко», [178] Гале нравилось летать. Была ночь, когда им удалось взорвать что-то большое — видимо, склад боеприпасов, потому что взрывы внизу были сильные, и после этого они чувствовали себя «именинницами». Несмотря на то что сейчас у нее получалось много летать (ситуация была такая напряженная, что выпускали летать всех), несмотря на удачные бомбежки, на цветы, которые клала ей в кабину вооруженец Аня, Гале временами казалось, что ей снится страшный сон. Как получилось, что немцы так далеко продвинулись?
178
Докутович Г. Указ. соч. С. 31.
«Ростов и Батайск все время бомбят. И ночью, и утром, и вечером. Гады!» — писала она 16 июля. «Немцы снова наступают, — писала она на следующий день. — Они прошли от Изюма до Ворошиловграда дальше на Лисичанск, Миллерово, Морозовскую». [179] Советские войска отступали от Ростова.
У Александра Федяева, молоденьким солдатиком отступавшего со своей частью из Ростова, потом всю жизнь наворачивались слезы, когда он вспоминал 1942 год. «На город бешено напирали фашистские танки, а у нашей пехоты в руках были только винтовки». В его память врезался эпизод, когда он с товарищами проходил мимо группы девушек лет пятнадцати. «Они плакали, ведь уже пережили одну оккупацию, близится вторая… А наши солдаты готовы были сквозь землю провалиться от сознания того, что не в силах их защитить». [180]
179
Докутович Г. Указ. соч. С. 32.
180
Ростов официальный. 2012. № 17 (908). 25 апреля.
Через хутора, на которых останавливался полк Бершанской, непрерывно шли отступающие войска. «…Только умоляю, не беспокойтесь обо мне! — писала в те дни родителям Женя Руднева. — Папист, я боюсь, что, читая газеты, ты сделаешь грустное заключение о моем положении. На самом деле мы как раз сейчас стали здорово бомбить немцев (я веду счет бомбам, которые я им на голову сбросила)». Это письмо было написано 19 июля, когда немцы уже подходили к Ростову. Женя напрасно беспокоилась: из сводок Информбюро нельзя было составить представление о непосредственной угрозе Ростову. Иногда бои на этом направлении вообще не упоминались в сводках, иногда о них писали пару строчек: «В течение дня… июля советские войска вели ожесточенные бои с противником в районе Воронежа, а также в районе Цимлянская, Новочеркасск, Ростов…» Об идущих в районе Ростова боях Совинформбюро писало и 24 июля, когда немцы взяли Ростов и форсировали Дон, и 25-го, и 26-го. Только 27-го советская сторона нехотя признала, что город сдан.