Защищая Родину. Летчицы Великой Отечественной
Шрифт:
С погодой не везло. Маше пришлось садиться и пережидать несколько раз на промежуточных аэродромах. Где находятся остальные летчики полка, кто из них долетел до места, она не знала. Приземлившись на очередном аэродроме для дозаправки и передышки, она с экипажем пошла в столовую. Что случилось плохое, стало понятно сразу по мрачным лицам притихших летчиков: обычно летчики ведут себя шумно, шутят и балагурят. Маша, штурман Галя Джунковская и стрелок Ваня Соленов смотрели на них, растерявшись, пока кто-то не спросил: «Как, разве вы ничего не знаете? Ваша командир полка погибла!» [407]
407
Долина
«Да вы что! — закричала Маша. — Такими вещами не шутят!» Только крикнула это, а ее уже затрясло: кто-то подал газету, неминуемо несущую страшную новость. «Четвертого января 1943 года по пути на Сталинградский фронт самолет Марины Расковой потерпел катастрофу…»
Раскова разбилась, перелетая из Арзамаса в Саратов с двумя отставшими от полка экипажами, при плохих погодных условиях, в тумане. [408]
Перед вылетом они получили метеосводку от Центрального гидрометцентра о том, что погода на маршруте плохая. Они могли перелететь до Петровска, но там обязательно пришлось бы сесть и переждать туман, который стелился дальше до самой станции Разбойщина. Пе–2 не имел специального оборудования и в сложных метеоусловиях становился беспомощным. Раскова прекрасно знала, что на «пешке» нельзя летать во время густого тумана, проливного дождя и снегопада. И тем не менее не стала пережидать, очень уж хотела догнать своих. На подлете к Петровску туман стал сплошным, но Раскова решила лететь дальше, ей показалось, что он потихоньку тает. В районе Разбойщины уже не было видно ни зги. Рисковать жизнью, играть в рулетку со смертью сероглазой красавице-майору было не впервой. Она рисковала уже много раз — и собственной жизнью, и чужими. Этот раз оказался последним.
408
Там же. С. 76.
С Расковой в качестве штурмана летел штурман полка капитан Кирилл Хиль, профессионал высочайшего класса, которого боготворили в полку. Хиль, вероятно, мог бы их спасти, но Раскова, тоже штурман, не доверилась ему. Как и у большинства русских рек, у Волги левый берег пологий, правый — высокий. Решив, видимо, что внизу левый берег, Раскова начала пикировать, пробивая туман. Они врезались в правый берег Волги. Их искали далеко от места аварии и нашли, только когда угомонилась непогода.
Основной удар пришелся на кабину летчика. Раскова погибла мгновенно. Штурману Хилю в момент столкновения с высоким берегом срезало голову от страшного удара о бронеспинку. Стрелок-радист из их экипажа и летевший вместе с ними техник эскадрильи, вероятно, остались бы в живых, если бы самолет нашли в тот же день. Хвост самолета при ударе отвалился, они были ранены. Эти двое мужчин лежали там же, у самолета, — стояли страшные морозы. Когда их нашли, мертвый техник все еще держал в руках окровавленное полотенце, которым зажимал рану стрелка.
Летчицам, которых Раскова вела в своем последнем перелете, повезло, они остались живы. Когда маршрут начало затягивать туманом, звено рассредоточилось: в тумане нельзя идти плотно. И Люба Губина, и Галя Ломанова, опытные летчицы, до войны работавшие инструкторами в аэроклубах, хорошо это знали. Люба сумела разглядеть опушку леса и посадила самолет около нее. Галя Ломанова приземлилась около железнодорожной станции. Обе пострадали сами и повредили самолеты, но уцелели и летали в Москву прощаться с Расковой.
Ее тело на По–2 доставили на Саратовский авиационный завод, который оказался близко к месту катастрофы. Директор завода Левин никак не мог поверить в смерть этой «замечательной, большой души, обаятельной женщины»: Раскова дружила с его семьей и, приезжая на завод, часто проводила пару часов в его семье, разговаривала, играла на пианино и пела любимые песни.
Левин сообщил о случившемся в Москву. Через короткое время он получил указание «подготовить тело и ночью отправить в Москву». «Подготовкой» занималась комиссия под руководством знаменитого академика-хирурга Миротворцева: восстанавливали лицо. Голова Расковой уцелела, но лицо было изуродовано так, что пришлось наложить более сорока швов. Это требовалось потому, что сначала Раскову
Поздно ночью тело отправили в Москву в специальном вагоне, прицепленном к скорому поезду. Кирилла Хиля и остальных членов погибшего по вине летчицы экипажа похоронили в братской могиле недалеко от места аварии.
Узнав ужасные новости, Маша Долина полетела дальше, в полк. Там был «сплошной траур». [409] Плакали все — летчики, штурманы, стрелки-радисты, наземные службы. «Страшный траурный митинг был. Весь полк рыдал», — вспоминала Долина. Вскоре о гибели Расковой узнали и в двух других полках.
409
Долина М. Указ. соч. С. 78.
Женя Руднева записала в дневнике: «Наутро на строевых собраниях эскадрильи мы услышали ужасную новость. Вошла Ракобольская и сказала: “Погибла Раскова”. Вырвался вздох, все встали и молча обнажили головы. А в уме вертелось: “Опечатка, не может быть”. Наша майор. Раскова. 31 год…» [410]
Галя Докутович, конечно, тоже упоминает в своем дневнике гибель Расковой, пишет, что Раскова — самая замечательная женщина, какую она когда-либо встречала, ее «юношеский идеал… организатор и первый командир». [411] Утешала ее мысль о том, что галин полк стал лучшим воплощением замысла Расковой: ведь два других полка уже не были чисто женскими.
410
Руднева Е. М. Указ. соч. С. 145.
411
Докутович Г. Указ. соч. С. 51.
Скорбела вся страна. Похороны стали событием государственного значения, гибели и похоронам центральные газеты отвели всю первую полосу. «Правда» писала в передовице, озаглавленной «Москва хоронит Раскову»:
«С высоты плафонов к постаменту траурной урны ниспадают полосы черного крепа. В этой урне прах замечательной женщины нашего времени, Героя Советского Союза Марины Расковой. Золотая звезда, два ордена Ленина сверкают на алом бархате у постамента…
Члены советского правительства, народные комиссары, Герои Социалистического труда, Герои Советского Союза, лучшие люди страны стоят сегодня у гроба Расковой. Стрелка часов близится к трем часам дня. Почетный караул принимают А. С. Щербаков, Маршал Советского Союза С. М. Буденный, В. П. Пронин — председатель Моссовета.
Три часа дня. Наступает час, когда траурная урна с прахом Марины Расковой совершит свой последний путь к Кремлевской стене на Красной площади».
«Урна с прахом Расковой движется к Кремлевской стене. Троекратный салют, гул моторов самолетов, промчавшихся над Красной площадью, возвещают Москве о том, что Марина Раскова, герой Советского Союза, замечательная русская женщина-летчик, закончила свой славный жизненный путь», — завершил статью корреспондент «Правды».
После гибели Расковой, как, впрочем, и до этого, ее дочь Таню растила бабушка. Командование осиротевшим 587-м полком доверили, правда временно, до прибытия кадрового командира, Жене Тимофеевой.
Тимофеева была самой опытной летчицей в полку, она уже до войны летала на двухмоторном бомбардировщике и командовала эскадрильей. Но задача ей досталась нелегкая: казалось, что после гибели командира полк утратил веру в себя, и окружающие в них тоже не верили. На аэродроме, где должен был приземлиться 587-й полк по пути на Сталинградский фронт, при известии о прибытии женского бомбардировочного полка, как рассказывали, началась паника. «В блиндажи! Бабы садиться будут!» — кричали летчики полувсерьез-полушутливо.