Защити меня
Шрифт:
Это я сказала Андрею.
— После смерти Луки к тебе кто-то приходил от Жильцова? Говорили о компромате?
Я медленно покачала головой.
— Только полиция. Но может, они представлялись следователями, кто знает… Я плохо помню то время.
— И часто тебя таскали в отделение?
— Не особенно. Поначалу только, а потом дело быстро закрыли, думаю, тот же Жильцов постарался.
Мы снова замолчали, Андрей о чем-то думал, глядя вперед и постукивая пальцами по подлокотнику.
— Чаю выпьем? — предложила я, он согласно кивнул.
Больше к этой теме мы не возвращались, но я не могла выкинуть ее из
— Знаешь, где можно пистолет достать? — спрашиваю Мирона, он закашливается, поперхнувшись супом. Краснеет, прикрывая рот. Когда приходит в себя, поворачивает на меня изумленное лицо.
— Господи, Даш, какой пистолет?
— Обычный. Из которого стреляют. Чик-чик, — показываю я ему пальцем, имитируя нажатие на курок. Он смотрит большими глазами.
— Я узнала имя того, кто это сделал, — перегибаюсь я через стол, нависая над своей тарелкой так низко, что цепочка с крестиком оказывается в супе. Мирон смотрит на меня, потом отводит взгляд, сжимая губы.
— Давид сказал?
— Да, — оттолкнувшись ладонями от стола, я переношу вес на спинку стула слишком резко, передние ножки на мгновенье отрываются от пола.
— Идиот, — цедит Мирон.
— Мне нужен пистолет.
— Глупостей не говори, — он резко вскакивает, задевая стол. Отходит к окну, запуская руку в волосы.
— Я тогда его ножом зарежу.
Мирон поворачивается и смотрит в мои наверняка очумевшие глаза. Вряд ли я вообще на нормального человека похожа.
— Даш… — его голос срывается, он откашливается. — Ты вообще понимаешь, какая удача, что тебя никто не трогает? Ты могла отправиться вслед за Лукой… Не тогда, а сейчас. В конце концов, вы были вместе… А тебя не трогают, не допрашивают… Ты чего своими выходками хочешь добиться? На тот свет собралась? Лука уже умер, вы там не встретитесь! А ты жива, блин! Понимаешь ты это или нет?! Если тебе на себя плевать, подумай о тех, кто рядом с тобой.
Я сжимаю руками столешницу так, что пальцы белеют и начинают болеть. Тяжело дышу, воздуха в груди не хватает, во лбу тяжесть. Хочется плакать. Нет, даже не так, хочется забиться в угол, обхватить себя руками и перебирать ногами. Так Мирон делал поначалу, когда в детском доме оказался. И еще маму звал. Мамочка, говорил, мамочка, забери меня, защити меня. С тобой хорошо, ты меня любишь.
Но мамы не было, была я. Обнимала, защищала, прикрывала. И когда также плакала, он прикрывал меня.
Я чувствую, как крепко меня вдруг стискивают его руки. Вжимаюсь виском в его живот, а по щекам текут слезы, сами по себе, никак
Тогда я пообещала ему, что выкину это все из головы. Но не выкинула, искала информацию о Жильцове, словно и впрямь надеялась, что смогу до него добраться. А потом бросила. Потому что Мирон был прав: не стоит кидаться сразу в омут.
Лучше выждать. Постепенно жизнь приходила в норму, точнее, дни шли за днями, одинаковые, пустые, но страх уходил. Я привыкла к этим дням, смирилась, плыла по течению. Казалось, ничего уже не произойдет такого, что сможет выбить меня из колеи. Но вот оказалось, что может.
Утром Андрей уехал рано, я еще спала, даже не слышала, как он уходил. Весь день слонялась из угла в угол, убралась, приготовила поесть, не зная, чем еще себя занять. Бездействие выводило из себя. Когда появился Андрей около пяти вечера, я почти выпорхнула к нему навстречу.
— Новости есть? — задала вопрос, он только усмехнулся. Я спешно добавила: — Есть хочешь?
— Не откажусь.
— Сейчас погрею.
Пока он ел, я старалась делать вид, что никуда не тороплюсь, но никого этим не обманула.
— В общем, так, — заговорил Андрей, отставляя от себя тарелку и доставая телефон. — Полагаю, насчет боев мы были правы.
— Это жертвы? — выдохнула я.
— Да. Схимин Вадим Дмитриевич, двадцать четыре года, из соседнего города, отца нет, мать умерла от рака, жил с бабкой. Погиб в январе, предположительно в пьяной драке, тело было найдено недалеко от нашего города в лесочке у трассы. В марте погиб Кравцов Михаил Артемович, двадцать шесть лет, он из маленького поселка за триста километров, жил с матерью, в нашем городе работал посменно. В тот день уехал на смену, а нашли его через неделю. Диагноз тот же: избит до смерти. Предположительно, пал от рук наркоманов, которые в том районе обитают. С апрелем было сложнее, слишком мало данных, но, возможно, тот, кого мы ищем, Антонов Леонид Олегович, из пригорода. Двадцать шесть лет, родители запойные алкаши, проживал с ними, не работал, предпочитая шабашки, на которых можно легко поднять денег. После одной такой и скончался от побоев.
Андрей замолчал, я осмыслила услышанное.
— Они подбирали тех, кто был не прочь заработать? И при этом из социально неблагополучных семей?
— Скорее всего. Чтобы смерть парней расследовать было некому. Пьяная потасовка, и дело закрыто. Ментам это все тоже ни к чему, сама понимаешь.
— Особенно, если им приплачивают, — не удержалась я.
— Ты невысокого мнения о нашей власти.
Я только пожала плечами: глупо оправдываться, если так и есть.
— А последняя дата? — спросила его.
— Или никто не умер, или пока не нашли. По крайней мере, по сводкам подходящих людей нет.
— Выходит, бои проходят раз в месяц? Хотя между первыми датами два месяца.
— Кристина могла не найти того бойца.
— Как она вообще… — я даже представить не могла, как девушка могла добыть подобные данные.
— Думаю, поговорить с Захаровым не мешает. Полагаю, Кристина вполне могла выйти на клуб через него.
— Он вернулся?
— Еще нет.
— А что по жигулям?
— Пока глухо. Вблизи от дома машины не было в это время. Самое интересное, что деваться там особенно некуда. На ближайшей улице камера, там ювелирный магазин.