Защитница. Любовь, ненависть и белые ночи
Шрифт:
Дама была в полном смятении. Будь это стандартный жилец – она бы ему показала. Он бы уже был не жилец. Но это ж адвокаты! И приехали – из Москвы! – на процесс, о котором все только и судачили.
– Да вы не переживайте так, – улыбнулся Багров. – Сообщите шефу, пусть он думает.
Это был выход, дама благоразумно решила последовать совету. Злобно зыркнув на гостей, она уже повернулась к выходу, однако Олег Всеволодович снова ее остановил.
– Девушка, – мягко сказал он ей. – Давайте лучше будем дружить.
Она не выказала никакой готовности к дружбе, но Багров продолжил необычно
– Знаете, московские адвокаты – крайне неприятные люди. Мы-то уедем, а вам ведь здесь жить, так? – повторил он сакральную, много раз уже слышанную в этой командировке фразу.
– Так, – поразилась дама. Именно поэтому она и хотела вышвырнуть Ольгу из номера, заселив туда судью.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал Олег Всеволодович. – Затеем войнушку, пойдут жалобы, иски, суды, статьи. Потом мы уедем, а вы останетесь.
– И что же мне делать? – как-то жалобно спросила администраторша. Багров теперь напрягал ее не меньше архангельских боссов: паны дерутся, у холопов чубы трещат.
– А ничего не делайте, – доброжелательно посоветовал адвокат. – Скажите боссу: они отказываются беседовать со мной и требуют встречи с вами.
– Так он же не захочет…
– Конечно, не захочет! Кто ж захочет скандала? Вот и придумает что-нибудь. А мы с вами будем дружить и вместе пить чай с конфетами.
– Мне нельзя сладкое, – растерянно ответила та.
– Значит, с лимоном, – легко нашел выход Багров.
– Слушай, а ты уверен, что нам нужен скандал? – тревожно спросила Ольга, когда администраторша ушла.
– Не будет никакого скандала, – ответил Олег Всеволодович.
– Может, мне стоило переехать? – не соглашалась осторожная Шеметова.
– Не стоило, – улыбнулся коллега. – По трем причинам. Конспектируй. Первая: мне пришлось бы уступить тебе хороший номер, а самому бегать на улицу. Даже в дождь.
– В коридоре дождей не бывает.
– Ладно, не в дождь, – согласился старший партнер. – Но все равно обидно.
– А как насчет смирения и кротости? – с улыбкой спросила Ольга.
– Никак, – максимально честно ответил Олег и, не обращая внимания на иронию, продолжил: – Вторая: наши процессуальные противники должны знать, что мы неприятные люди. Не идущие на односторонние уступки.
– А третья? – спросила Шеметова. Про первое и второе она и так понимала, без объяснений.
– И третья: пусть судья поживет без туалета. Тогда каждая лишняя неделя процесса будет становиться для него все накладнее и накладнее. А нам есть чем его затянуть. Вот еще один повод для торга.
Разложив вещи, направились погулять.
Весь городок – по крайней мере, центральную часть – обошли за полчаса. В Любине были и сквер, и статуя Ленина, довольно большая для масштабов поселка. И кинотеатр, в том самом Дворце культуры. Правда, «кина» теперь не будет, по крайней мере – в будние дни: зал занят предстоящим судебным процессом.
Потратив еще час, ушлый Багров нашел место, где они будут обедать: отличная – чистенькая и без удушливых ароматов общепита – столовая рядом расположенной небольшой мебельной фабрички. Олег Всеволодович был мил и безгранично обаятелен – еще молодая и уже пышная женщина из столовой была счастлива, что у нее появился
Не факт, что беседа Багрова с завстоловой понравилась Шеметовой. Но обедать где-то было нужно, и она старалась не показывать своих чувств.
Вернулись в гостиничку, когда уже начинало «темнеть» – газеты в такой темноте читали, не включая ламп.
Народу прибавилось. Вернулся откуда-то с утра заехавший в «отель» прокурор – его украдкой показала москвичам вновь обретенная союзница-администраторша. Вадим Донатович Мушин, мощный представительный дядя с солидным, отлично поставленным голосом занимал последний номер с удобствами. Именно он, по имеющимся сведениям, будет требовать для Лешки исключительной меры наказания – смертной казни. А смертная казнь, напомним, пока что никем законодательно не отменена, достаточно внимательно почитать кодекс. Мораторий – всего лишь приостановка исполнений вынесенных приговоров. Ляжет политическая карта иначе, снимут думцы мораторий, и расстрелы продолжатся. Короче, солидный и уверенный вид прокурора Мушина адвокатов точно не радовал.
Нейтральная новость: приехал освещать процесс журналист архангельской газеты, его поселили внизу. И единственное, что обрадовало Ольгу Шеметову: на своем латаном «Днепре» прикатил дед Самсон. Он улыбался, даже ручкой помахал москвичам. Старика уж точно не угнетали удобства во дворе и тем более в конце коридора; другими за свою долгую жизнь он вряд ли пользовался.
Багров вежливо улыбнулся ему в ответ. Ольга же почувствовала огромную радость и облегчение. Надвигалась пусть и белая, но ночь, а Шеметовой так легко было представить себе желтые глаза бабки Марфы…
Райцентр Любино
Последний день перед началом процесса
До открытия процесса оставался всего один день.
Весь райцентр только об этом и говорил. Говорили на почте, куда москвичи зашли за Интернетом (ни о каком вайфае в гостиничке и мечтать не приходилось). Обсуждали в магазине, где покупали воду и пирожки (между прочим, вкуснейшие).
Даже на улицах, гулять по которым особо пока не довелось из-за обилия срочных дел, то и дело слышали упоминания о предстоящем суде: он притягивал внимание большинства любичан. Кстати, они именно так себя именовали, не любинцы, а любичане.
Из случайно подслушанных разговоров следовало, что публика жаждет крови безжалостных убийц. Неприятно, но ничего другого Олег с Шеметовой и не ждали. Газеты, радио, телевидение, рассказывая о страшном преступлении, давно подготовили общественное мнение. Никто же из них не беседовал с Лешкой, не выслушивал откровения жены пчеловода Дарьи или учительницы Неустроевой. Будет ли у адвокатов шанс поколебать это общее мнение? Неизвестно.
Но сдаваться без боя они точно не собирались.
Плохо было и то, что адвокаты еще ни разу не встречались со своими подзащитными – времени на поездки в Архангельск не имелось. С Василием это было терпимо, его роль была и будет пассивной. А вот от поведения Леши зависело очень многое. Правда, Анна Ивановна гарантировала Ольге, что как та велит, так ее мальчик и будет себя вести. Он очень послушный.