Защитник Драконьего гнезда. Том второй
Шрифт:
Я много раз пытался восстановить череду событий после своего ранения. Полет к тайному укрытию, лечение... а потом полный провал, который оборвался, когда очнулся под каменным курганом, где меня похоронили. И между этими моментами прошли даже не дни - месяцы. Я действительно почти умер, и очень странно, что в исковерканном теле все это время продолжала тлеть искра жизни.
Я хорошо помню все деревни, что когда-то располагались в окрестностях замка, помню пашни - теперь абсолютно мертвые и пустые. Но мертвые не по причине того, что с них ушли люди, Лаэрт даже после смерти
Пролетаю над собственным замком и вдруг понимаю, что вижу внизу какое-то движение. Человек мелькнул на крепостной стене и скрылся из виду. И мне точно не померещилось. А вот это странно. Здесь никого не должно быть. Насколько мне известно, Лаэрт не успел оставить здесь наместника. Кроме того, и сам замок, и местность вокруг него не выглядят живыми и ухоженными. Даже дороги, когда-то проделанные многочисленными ногами, копытам и колесами за многие годы бурлящей здесь жизни, почти исчезли под натиском травы и молодого кустарника.
Закладываю круг и плавно спускаюсь, продолжая кружиться вокруг места, где вырос.
Нет, больше некого не видно.
Но!
Вон на веревке под порывами несильного ветра колышутся какие-то тряпицы неопределенного сероватого цвета. Вот «журавль», замерший над замковым колодцем, выглядит так, будто его обновили от силы с месяц назад. А вон и куча конских «яблок» возле конюшни, и стог свежего сена рядом.
Что ж, кто-то, определенно, навестил мой дом, пока я по той или иной причине, но держался от него подальше. Навестил, да так и остался.
Приземляюсь возле раскрытых ворот и принимаю форму человека.
Втягиваю ноздрями воздух - пахнет жареным мясом. Совсем слабо, но мое обоняние тоньше человеческого, потому усмехаюсь и иду по невидимому следу, точно гончая.
Запустение во внутреннем дворе ощущается отчетливо. А еще следы грабежа: сорванные с петель двери; полусгнившие пустые сундуки, что валяются прямо под окнами замковых строений; остатки полусгнивших тканей, что притулились в стороне возле ворот - похоже, вытащить их вытащили, но увезти не смогли или не успели, а потому так и бросили под открытым небом.
— Мир вам, добрые люди, - говорю громко, вслушиваясь, как эхо собственного голоса отражается от каменных стен и исчезает в небе. – Позвольте нарушить ваше уединение.
Никакой реакции в ответ.
Иду дальше. На грани слуха какой-то едва различимый шорох. Точно множество мышиных лап по грязному полу. Но это точно не мыши.
— Неужели в здешних краях не принято привечать гостя?
– продолжаю я.
– Мне многого не требуется - кусок свежезажаренного мяса, - снова пробую носом воздух, - с черным заморским перцем, а еще кусок хлеба и немного воды.
Перец... значит, новые обитатели моего замка вскрыли подвальные хранилища, до которых не смогли добраться солдаты Лаэрта.
— А я в долгу я не останусь, отплачу серебром.
В качестве демонстрации даже снимаю с пояса позвякивающий кошель.
— А ты оставь серебро, да иди своей дорогой, милсдарь, - слышу за спиной.
– Мы тута никого
Медленно, стараясь, чтобы руки все время оставались на виду, поворачиваюсь.
Грязный, заросший, точно леший, неопрятного вида мужик стоит в нескольких шагах от меня с взведенным арбалетом. Взгляд у него, точно у затравленного зверя - испуганный, мечущийся, но решительный. Но что примечательно – его неопрятность ни коем образом не обусловлена его одеждой, потому что у него отличные сапоги и куртка. Да, уже поношенные, но это явно не одежда крестьянина.
— Ты же видел, кто я, - даже удивляюсь столь необдуманной то ли смелости, то ли глупости.
Одного арбалетного болта не хватит, чтобы остановить меня.
— Видел, милсдарь. Все мы видели.
Точно, вот и «мыши» - из-за замковых строений, из окон и дверных проемов появляются другие люди. Тоже грязные, тоже перепуганные, тоже с арбалетами.
А вот это уже серьезнее.
— А не ошибся ли я королевством?
– спрашиваю, обводя взглядом встречающих.
Полтора десятка человек, примерно. Точно не воины, больше похожи на беглых рабов из самоцветных шахт южных земель, разве что более отъевшихся. И арбалеты у них хорошие - не ржавый мусор. И снова одежда – она качественная. За ней не ухаживают и не обращают внимания на первые прорехи, как будто уверены, что всегда будет замена.
— Давно в Артании стали встречать гостей болтами в спину?
— Времена меняются, милсдарь, сильно меняются. Поговаривают, конец пришел нынешней власти. Скоро на трон законный наследник сядет.
Настроение резко портится. Я не привык тыкать в нос каждому встречному королевской печатью, если на то нет серьезной необходимости. Уж как-нибудь не разучился еще разговаривать по-простому, по-человечески, не вознося свое величие до небес. Но сейчас...
— Что-то мятежным духом потянуло, - говорю без намека на благодушие.
— А называйте, как угодно, молсдарь, - мужик едва заметно пожимает плечами.
Замечаю, как нервно дергается его кадык, как капля пота течет по виску, как белеют от напряжения пальцы, сжимающие ложе арбалета.
— А только нам поплевать, тот будет трон просиживать, али ентот, - продолжает мужик.
– Нам - одно, на кого горбатиться. Никакой разницы от смены задниц. Ан нынче можливо ухватить судьбу за бубенцы.
Слушаю очень внимательно. Но не слова словоохотливого мужика, я слушаю вокруг: слышу то, чего не могу увидеть.
На самом деле, у них действительно есть шанс.
Небольшой, но есть.
— И как? Ухватил?
– спрашиваю я.
— Вы же господин Анвиль, верно я смекаю?
– спрашивает мужик.
– Вы меня не узнаете, но я в свое время бывал здесь плотником. Ну, покамест вы не... умерли, - кривится, точно от кислого.
– Знаете, а мы вас любили. До тех пор, пока вы нас не бросили, чтобы, - сплевывает на землю.
– Да что старое ворошить. Нынче за вашу голову...
Мужик не успевает закончить. У кого-то за моим плечом не хватает выдержки. Успеваю уловить отзвук высвобождаемой тетивы - и тут же разлетаюсь полупрозрачным облаком.