Защитник и Освободитель
Шрифт:
Пангирров прятали целый табун единорогов. Умные животные спокойно ждали в лесу сигнала от хозяев. Рус вскочил на белого в мелкое яблочко и поскакал навстречу этрусскому отряду. Не дело, если кочевники узнают кто он, неудобно станет. Гелинии наказал действовать от имени Эрлана Первого и не стесняться. Она вместе с родом медленно поехала в сторону города, на ходу уча новопосвященных молитвам и другим обрядам, и охраняли её не хуже, чем Аграника. Осталась единственная непосвященная Гее — Влада, но этрусков всех сватают Френому с самого младенчества.
Дозорную пятерку этрусков Рус встретил в кольчуге и с «близнецами».
Сухая встреча с недоверчивым командиром, сотником Триголантом, неожиданно разбавилась радостным выкриком откуда-то из центра колонны:
— Принц! — бас почти физически придавил этрусков, — Рус!!! — и вскоре, ломая строй, на оперативный простор вырвался здоровенный воин, даже по сравнению с немаленькими сородичами и галопом поскакал к месту встречи командования с «божьим сыном».
— Радан! — обрадовался Рус. Сам себе не верил, что эта встреча так приятно заденет его сердце.
Простодушный богатырь смял бывшего принца до треска костей.
— Раздавишь, — прохрипел Рус и только тогда великан его отпустил.
Сотник, недовольно вздохнув, объявил неурочный привал, и товарищи присели на травку. На Руса полился поток самых разных сведений. Незаметно появилось легкое вино и незатейливая снедь, а воины, как бы невзначай, норовили пройти по важным «привальным» делам непременно рядом с этой парочкой и поближе глянуть на «сына Френома», а некоторые утверждали, что и «Самого». Выносили заключение: «Мелковат». Кто с грустью, кто восторженно, кто со злорадством, кто с разочарованием — и это еще не полный набор чувств, которые Рус замечал на себе. Но особо прислушиваться к ощущениям было некогда — Радан не давал.
Выслушал приветы от Линды, принял огромную благодарность за сыновей, погоревал о потерях. Погибли Ростичар и невезучий, уже попадавший под пламя мага-Пылающего, Вроцлант.
— Может еще кто пирует в чертогах Френома, но узнал только них, — грустно закончил Радан, — а ты как, принц, ой, прости…
— Ничего, Радан, зови меня Русом, для тебя это просто! — тем самым закончил его неуклюжие метания с обращением к старому товарищу, «с которым на бергата ходил». Кстати, эту историю знала вся сотня и тихо посмеивалась. Теперь убедились — зря.
— Действительно, — согласился майор, — ты уже не царь, а мы давно знакомы (как для этого большого простодушного человека все просто! Немногим более трех месяцев — давно!). Точно, Рус! Не князям же тебя звать? А по божественной части я не разбираюсь, не обессудь…
В беседе с простоватым майором, хитрый «пасынок бога» ушел от разговоров о себе, пообещав только, что в городе познакомит с женой-красавицей.
Слово за слово, время пролетело незаметно, и скоро скомандовали выдвижение. Рус занял место в десятке Радана. Он дослужился до десятника — этим званием похвастался первым делом. Сотник, конечно, предлагал поехать рядом с ним, но «Четвертичный царь» отказался.
Менее чем через две дневные четверти отряд въехал в город Кушинар.
Глава 5
Город Руса поразил. Он впервые в этом мире встретил регулярную плановую застройку. Был бы более образован, то сказал бы о линейной структуре. Это когда вдоль побережья параллельно друг другу идут длинные широкие проспекты, пересекаемые под идеально прямым углом чуть более узкими короткими улицами,
«И такой город в „просвещенных“ странах считается варварским!?», — мысленно возмутился он. А дело в том, что кушинги признавали только богов моря — Гида, ветра — Эйя и тьмы — Эра [13] . А еще, как выходцы из кочевого племени, не забывали и Души Предков.
Невысокая каменная стена, окружающая большой город (то есть все княжество Кушинар) служила скорее для порядка, чем реально защищала от набегов. Князья торговцев давным-давно заключили с кочевниками взаимовыгодное соглашение, и последнее нападение на город случилось лет триста назад.
13
Боги Гид, Эй и Эр соответствуют общегеянским Гидросу, Эолу и Эребусу. Конечно, путешественники — кушинги чувствовали идентичность Сил «своих» и «чужих» богов, но упрямо держались за «собственных» и не стремились «поправлять» имена. Эти по-сути варварские сокращения содержали сакральные части божественных имен, поэтому боги откликались на молитвы и давали Силу.
Тогда племя грабителей недолго радовалось богатым трофеям. Их же «добрые соседи» забыли прежнюю дружбу и стали гонять отступников по всей степи. Прошел год или два и название того племени кануло в реку забвения. Не иначе, клятва поспособствовала. «Память Предков» — не шутка.
Но договор-договором, хоть и связанный клятвой «Памяти Предков», а хитрые купцы старались не выделяться, всеми возможными способами подчеркивали «бедность» княжества. Добротные дома строили не выше трех этажей, храмы — совершенно без серебряно-золотого убранства и даже канализацию провели поверхностную, по открытым каналам вдоль периферийных улиц, а вполне могли устроить подземную. Незачем вызывать зависть у беспокойных соседей.
Рус специально, чтобы осмотреть город, попросил проводника, который вел их с Гелинией к княжескому дворцу. Ехал и не мог налюбоваться постройками и планировкой, так похожей на старый Питер. Если судить по телепередачам, в самой «культурной столице» ему побывать не довелось.
— Там невольничий рынок, — пояснял мужчина средних лет, гарцуя на красивом, но глупом единороге, который с трудом терпел требование хозяина идти шагом, — пока он, как и остальные рынки закрыты… не скажешь, господин князь, надолго? — при этом делал вид, что ему это совершенно безразлично.
Проводник выглядел, как типичный состоятельный кушинг: небольшой животик и аккуратная бородка без усов. Если бы курил трубку, то напомнил бы Русу морского волка из детских представлений, эдакого шкипера. Одевался сей богатый муж тоже типично — неброско: темные штаны, темная куртка, темная шляпа с полями. Достаток подчеркивал только богатый пояс — кушак, вышитый золотом с вкраплением драгоценных камней, да, пожалуй, материальчик из которого и была пошита эта «неброскость» — дорогущее сукно (северная весна прохладна) с «седлом» на штанах и «заплатами» на локтях из тонко выделанной кожи коричневого цвета. Кинжал и короткая сабля в изящных ножнах — само собой.