Защитник Отечества
Шрифт:
– Должны сами обойтись, у нас в войске Ивановом ценный человек есть, да не на вторых ролях – князь Андрей Курбский. Как помощь нам подойдёт, он изнутри поможет.
Я чуть не чихнул, дым от горящей перед иконой лампадки так и лез в ноздри. Быстро убрал голову назад и руками зажал нос. Я услышал страшную для русских новость – в стане воинском среди воевод предатель затесался. То, что мне удалось услышать, многого стоит. Не надо больше рисковать, необходимо как можно быстрее сообщить Адашеву.
Я подошел к двери, прислушался. Вроде тихо. Открыл засов и вышел в коридор. Когда я выходил
Я сказал первое, что пришло в голову:
– Пожрать искал.
Дружинник окинул меня подозрительным взглядом.
– Ну-ка, пойдём к десятнику.
Ага, как же, мне это надо? Я повернулся и сделал шаг назад. Дружинник шагнул за мной. Резко, ребром ладони я ударил его с полуоборота в кадык. Воин захрипел и осел кулем в прихожей. Я рванул через дверь, но буквально силой заставил себя не бежать, а идти спокойно. На бегущего обратят внимание сразу.
Я немного не дошёл до поворота, как из дома выскочили двое. – Вон он, – они указывали руками на меня, – держи его, шпыня! – Я рванул по улице. Надо хотя бы оторваться и где-нибудь спрятаться. Удалось пробежать почти квартал, когда сзади, из-за угла вывалилась гомонящая толпа. Ой, худо будет. Я перескочил через небольшой забор, обежал избу, перемахнул ещё один забор, вспомнив вдруг армейские навыки. Пробежал через двор, сквозь открытую калитку вышел на соседнюю улицу. Быстрым шагом пошёл к городской стене. Не тут-то было.
Из-за поворота раздались крики, и выбежали дружинники. Увидев меня, двое присели на колено и наложили стрелы на тетивы луков. Ёшкин кот! Запросто подстрелят, расстояние невелико. Я стал петлять, чтобы сбить прицел. Одна стрела прошипела рядом, вторая вскользь зацепила ногу. Я мельком глянул – брючина распорота, сквозь прореху видна царапина. Ерунда. Я добавил ходу.
Навстречу, из поперечной улицы, выбежали ополченцы. Эти хоть и без кольчуг, но глаза полны решимости, в руках мечи, кистени, у одного – сулица. Как же они, однако, быстро. Я оказался меж двух огней. Выбора не было, и я с ходу перемахнул через забор. Ко мне из будки рванул здоровенный пёс, вцепившись в штанину. Мне удалось вырваться, оставив в пасти пса большой её клочок.
Обежав избу, орлом взлетел на сарайчик. Надо оглядеться. Ага, чуть левее городская стена, куда и надо пробиваться. Только как? Ворота и заборчик уже тряслись от ударов ополченцев. Взгляд упал на сено, стоявшее копною около бани. Вот! Я прыгнул на сено, скатился вниз, на землю. Выхватил из кармана кресало, один удар, второй… Робкий пока огонёк жадно взялся за сено, на глазах вспыхивая красным пламенем и пуская вонючий дым. Не успел я отбежать, как вся копна вспыхнула одним факелом.
Нет ничего страшнее пожара в осаждённом городе. Все постройки – избы, сараи, бани, заборы – всё деревянное. Если займётся пожар – весь город полыхнёт, страшное дело! А уходить некуда – снаружи московиты. Ворвавшийся во двор народ понял это сразу. Забыв про меня, схватили вёдра, бросились к колодцу. Успехов вам, флаг в руки, тушите.
Я на одном дыхании проскочил до городской стены, выбирая место между башнями – там было меньше всего дружинников. Сразу прошёл через стену и скатился в ров
Не мог же я сидеть под водой – не Ихтиандр всё же. Выбрался на землю по другую сторону рва, быстро-быстро отполз на карачках от рва – берег был скользким – встал и рванул к своим.
Буквально в сантиметре от головы прошипела стрела. Чёрт, увлёкся. Надо хитрить, от стены недалеко, подрастерялись от неожиданности защитники, пока стрелок один и не очень меткий. Но сейчас могут подоспеть другие, и будет плохо. Я успел промчаться метров сорок пять-пятьдесят, как спиной буквально почувствовал – сейчас пролетит стрела. Плашмя упал на землю. Перед носом с тупым стуком в землю воткнулась стрела, задрожав опереньем. Снова вскочил и побежал, но теперь стал петлять.
Несколько раз рядом пролетали стрелы, но ни одна не задела. Когда я отбежал метров на двести, стрелять перестали – для лука уже далековато, а вот из пушки угостить могут, коли пороха не жалко. Знали бы стражники, какой секрет я узнал – не пожалели бы пороха и на несколько пушек. Я обернулся, погрозил крепости кулаком.
Навстречу мне, у дубравы, вышли несколько ополченцев:
– Ты чо, литвин, сдурел?
– Не литвин я, свой, русский, из крепости сбёг.
– Видели, как по тебе из луков стреляли, да охотников у них, видно, нет, всё – мимо!
– Ведите к Адашеву.
– А к царю не надо?
Я зубами заскрипел от злости – стоило рисковать жизнью, добыть важные сведения, чтобы на своей стороне, у русских, дружинники изгалялись.
– Ведите, куда сказано, государево дело.
Дружинники посерьёзнели.
– Коли такое дело, пошли.
Выглядел я, конечно, не очень. Грязный, мокрый, меня трясло от пережитого.
У палатки Адашева стражники остановились. Старший прошёл внутрь, доложил, меня впустили. У стола стоял Адашев, рядом несколько родовитых бояр – в цветных кафтанах, вместо пуговиц – самоцветы. На войну собрались, попугаи.
Увидев меня, Адашев попросил бояр удалиться. Напыщенные царедворцы с презрением меня оглядели и вышли.
– Что случилось, узнал серьёзное?
– Да. Дальняя башня в трещинах – грунт весной осел, под пушками не устоит. За башней местный воевода завал из брёвен и телег распорядился ставить. Пушки у них в арсенале есть, да пушкарей нет.
– Это всё?
– Нет. Самое главное – мне удалось подслушать разговор городского посадника и воеводы. Гонца думают послать в Речь Посполитую, к Сигизмунду.
Адашев кивнул, слушал со вниманием.
– И напоследок, самое главное и самое страшное. Изменник у нас в войске. Именем – князь Андрей Курбский. Думаю, зреет предательство. Как бы в спину полкам русским ворог не ударил.
Лицо Адашева покраснело, он насупился.
– Всё, что ты мне здесь рассказал – занятно, о башне мои люди уже допрежь донесли. А вот что ты бездоказательно чернишь имя княжеское – за это и головой поплатиться можно. Ни в чём предосудительном князь не замечен, воюет исправно, храбрость великую проявляя. А ты – червяк, чернь безродная, хулу на князя возводишь? Вон с глаз моих, и больше видеть твоё лицо богомерзкое не хочу.