Защитник Отечества
Шрифт:
Я вырвал саблю из ножен и снёс голову ближайшему опричнику, прыжком перелетел два метра и вогнал саблю второму в живот, почти по самую гарду – так, что вытащил с трудом. Третий безуспешно пытался вытащить непослушными руками свою саблю, но, видно, давно не доставал, приржавела. Губы его тряслись, он выпученными от страха глазами смотрел на мою окровавленную саблю.
– Ну, сучонок, слуга государев, кто из нас червь земляной? Это тебя, пакостника, скоро черви могильные жрать будут. Ты не в рай попадёшь – в ад! Вспомни, скольким достойным
Я медленно подходил к нему, слегка помахивая саблей: у пакостника от испуга случилось недержание, штаны спереди потемнели, зажурчало.
– Как втроём девку обидеть – так наглости хватило. А что же вы втроём меня одного одолеть не смогли? Потому как на моей стороне Правда, а за тобой кто?
От ужаса опричник упал на колени, бросив бесплодные попытки достать саблю.
– Не убивай, милостивец! Семья у меня, дети малые.
– У тех, кого ты со своими подельниками убивал, тоже семьи и дети были, что же тебя это не остановило?
– Государь, государь повелел – не щадить никого, по его велению, не сам.
– Так умри, как человек, не как мразь!
Я снёс опричнику голову, подошёл к калитке и прикрыл её. Ни к чему прохожим глядеть на бойню. Спиной почувствовал взгляд. Варвара прижалась к стене дома и со страхом смотрела на трупы опричников.
– Хозяин, не надо было; если из-за меня – то пусть бы лучше побили.
– Нет, Варя. Унижение терпеть от непрошенных гостей в своём доме я не намерен. Иди в дом.
На негнущихся от испуга ногах Варвара ушла в дом.
Я обвёл глазами убитых: принесла же вас нелёгкая – себе на погибель, мне на неприятности. Думали – испугаюсь грозного имени царя. Как же! Пиетета пред власть предержащими я не испытывал давно. Плюнул со злости. Ну, ещё бы денёк-два, и – прости – прощай, стольный град. Зашёл в дом, подошёл к Дарье.
– Сейчас иди, нанимай извозчика с подводой, что успели собрать – погрузим, и уходите вдвоём с Варей на ушкуй. С купцом всё уже решено, где стоит кораблик, ты уже видела.
– Ой, Юрочка, пойдём с нами! Прознают душегубы, сюда явятся, по твою душу.
– Ну и пусть их, разомнусь напоследок.
– Боюсь я за тебя, всё же слуги государевы.
– Времени нет на уговоры. Иди на торг, забери деньги у армянина, найми извозчика, я пока во дворе приберу.
Вот в чём Дарье не откажешь, так в практичности и сообразительности. Моментом оделась и ушла, боязливо обойдя трупы.
Я перетащил тела на задний двор, сбросил в выгребную яму. Нескоро их тут найдут, если найдут. Обвёл глазами двор – всё в порядке. Нет, надо кровь присыпать песком. Набрав на заднем дворе песка с ведро, присыпал почти впитавшиеся в землю кровяные лужи. Ни к чему пугать возчика или армянина, покупателя дома.
Глава IX
Когда вещи были погружены, я достал из-под стрехи оба мешочка:
– Береги, как зеницу ока, здесь наш дом и дело в Новгороде, поняла?
Дарья кивнула головой.
– Езжайте, грузитесь на ушкуй, за меня не волнуйтесь: как только освобожусь – сразу прибегу на судно. Кормчему скажи – пусть будет наготове, он меня знает.
Всё, уехали, часто оглядываясь и утирая слёзы. Нелегко оставлять дом, где прожил много лет, где прошли, может быть, лучшие годы.
Так, теперь надо подготовиться к встрече гостей. То, что они явятся, сомнений не вызывало. Я разложил перед собой всё своё оружие: невелик арсенал – нож, сабля и пара ножей для метания. Моя оплошность. Пересчитал деньги в поясной калите, не раздумывая более, почти бегом отправился на торг. Купил, насколько хватило денег, ещё шесть ножей – не очень хорошего качества, но это лучше, чем ничего. Боевой топор бы ещё, но все деньги были у Дарьи. Ладно, дома остался обычный, плотницкий топор. В умелых руках – тоже оружие страшное и эффективное.
Пока суть да дело, доел съестные припасы на кухне – воин должен быть сытым. Конечно, при ранении в живот сытое брюхо – это плохо. Но если меня ранят именно в живот, опричники просто добьют, и потому лучше съесть. Наевшись, улёгся на постель, только сняв сапоги, но не раздеваясь.
Опускались сумерки. Вдали, на нашей улице, раздался топот копыт, молодецкие крики и посвисты. Не иначе, по мою душу едут. Обулся, опоясался саблей, заткнул за пояс ножи и топор. Кафтан надевать не стал – в бою только мешать будет, а от раны всё равно не убережёт. Останусь цел – надену, если нет – будущему хозяину кафтан достанется, чистым и целым.
Топот стих у моего дома. Я выглянул в окно. Ё-моё, да их человек тридцать, все в движении, даже пересчитать трудно. У сёдел приторочены мётлы и собачьи головы.
Самое разбойничье время – сумерки. Улица как вымерла, все забились в свои дома, моля Бога – только бы не в мой дом, пусть лучше к соседу, а ещё лучше – на соседнюю улицу. Не иначе – Адашев постарался: не дождавшись посланной троицы и предполагая мои возможности, послал толпу.
Судя по убитой троице – подготовка плохая, хреновая, можно сказать. Никто из троицы и сабли не успел достать. Но недооценивать противника не стоит, могли послать и опытных вояк.
Недолго ждать – первые уже отворили калитку и заходят, нагловато заходят, бесцеремонно. Ладно, сейчас поучим. Я взял все метательные ножи в обе руки, внезапно открыл дверь и с крыльца, прямо с пулемётной скоростью стал бросать в опричников. Долгие тренировки не прошли даром, ни один нож не пролетел мимо цели. Я захлопнул дверь. Отлично, минус пять человек. Осталось ещё два ножа, пока приберегу.
Свора стала осторожнее, заходили во двор, обтекли дом со всех сторон. Окружают, стало быть, ну-ну.