Засекреченные приключения Шарлотты Бронте
Шрифт:
— Но как ты можешь надеяться преуспеть, если записи не содержат никаких подробностей о его таинственной личности? — спросила Эллен.
Поразмыслив, я сказала:
— Буду исходить из тех фактов об Изабели, которые мы узнали сегодня. Благотворительная школа, где она училась, вот место, откуда следует начать.
— Изабель много лет как покинула школу, — сказала Эллен. — Какое отношение школа может иметь к ее жизни потом?
— Быть может, она поддерживала связь с преподобным Гримшо и его супругой, — сказала я. — Быть может, школа — это часть зловещих владений ее господина. Вместо того чтобы
— Такой смелый, решительный шаг! — Ахнув от ужаса. Эллен раскинула руки, словно стараясь остановить меня. — Моя дорогая, ты не должна! Если школа и в самом деле как-то связана с убийством Изабели, ты же войдешь прямо в логово льва!
— Если так, это самое последнее место, где он будет меня подстерегать, — сказала я. — В Скиптоне я буду в большей безопасности, чем дома.
— Но что ты будешь делать в этой школе? — требовательно спросила Эллен. — Ты же не можешь просто войти туда и начать задавать вопросы.
И правда, я понятия не имела, как выяснять факты у того, кто старается их скрыть. Мы с Эллен заспорили. Она критиковала мою импульсивность и неподобающую благовоспитанной девице браваду, я упрямо отстаивала свое мнение. Наконец Эллен вздохнула устало и безнадежно.
— Вижу, тебя не переубедить, — сказала она. — Придется мне поехать с тобой в Скиптон.
И начался новый спор. Я старалась внушить ей, как опасна эта поездка, а она клялась защитить меня. Мой тон становился все более резким, и Эллен заплакала.
— Если я тебе не нужна и ты все-таки поедешь туда одна, я вернусь домой сию же минуту.
Она начала укладывать свой кофр, рыдая в носовой платок.
Меня терзали стыд, что я обидела Эллен, и раздражение на ее манеру превращать любой спор в испытание нашей дружбы. Но меня вовсе не прельщала мысль о разговорах в Благотворительной школе с незнакомыми людьми совсем одной. Я капитулировала, согласившись, что завтра мы поедем в Скиптон вместе.
13
Время не строит незыблемых барьеров против темных сил прошлого. Иногда новые места чем-то напоминают те, которые, как мне казалось, я навсегда оставила позади; они пробуждают воспоминания, которым лучше бы оставаться забытыми. Эта беда и произошла со мной во время посещения Благотворительной школы.
Мы с Эллен приехали в Скиптон вскоре после полудня 22 июля. Скиптон — рыночный городок, расположенный между Лидсом и Ливерпульским каналом. Разрушенный нормандский замок высился над деревней, через которую мы ехали в наемном экипаже. Через милю-две мы оказались среди лугов. Благотворительная школа занимала неглубокую лощину, укрытую от ближайших ферм березовой рощей. Дорога через рощу оказалась слишком узкой для нашего экипажа, и мы с Эллен, попросив кучера подождать, пошли дальше пешком.
— Место для школы как будто очень приятное, — заметила Эллен.
И правда, деревья укрывали нас от палящего солнца, вокруг щебетали птицы, воздух был чистым и душистым.
— Но слишком уединенное, так что здесь может твориться зло, оставаясь неизвестным для сторонних глаз.
Мы вышли из рощи и увидели впереди школу — двухэтажное каменное здание со щипцовой крышей из сланца, с полуразрушенным парапетом, сводчатым входом и двумя окнами
У двери Эллен взялась за молоток и постучала. Мы уговорились, что в этой поездке она будет главной, так как я хотела, елико возможно, оставаться незаметной для людей, которые знали Изабель Уайт и могли быть причастны к ее и моим бедам. Если держаться на заднем плане, может быть, я внушу им мысль, будто не стою внимания, и они про меня забудут.
Вскоре дверь открыла суровая женщина в простом черном платье, белом переднике и белом чепце.
— Да? — сказала она. — Вы пришли предложить свои услуги как учительницы?
— Ну, разумеется, нет. Я мисс Уилрайт из Бристоля, и я хочу узнать, подходящая ли это школа для моей юной кузины. — Голос Эллен свидетельствовал о богатстве, избранности и утонченных манерах. — А это моя компаньонка мисс Браун.
Это были фамилии и история, которые мы придумали, чтобы иметь повод осмотреть школу. Экономка (так я ее определила) оглядела нас с головы до ног. Очевидно, мы выдержали проверку, так как она пригласила нас войти. И сразу же, едва я вошла, мне в нос ударил запах — амальгама мыла, мела и сырой штукатурки, невкусной еды, сладковато-прогорклая, как моча, вонь неимущих детей. Внезапно я стала вновь восьмилетней девочкой, вошедшей в Школу для дочерей священнослужителей в Коуэн-Бридже. От вестибюля, где стояли мы с Эллен, тянулся коридор с рядами дверей по сторонам. Оттуда доносились голоса девочек, твердящих урок в унисон, будто эхо одной из самых горьких глав моей жизни.
Экономка проводила Эллен и меня в гостиную с потемнелыми картинами на стенах и старомодной мебелью. Она сказала:
— Я доложу преподобному Гримшо.
И ушла, а мы сели на набитый конским волосом диван. Эллен сжала мою руку.
— Это было не так уж трудно, правда? — шепнула она, а ее глаза заблестели от наслаждения нашим приключением.
Я сумела выдавить улыбку и попыталась забыть школу, где я и мои старшие сестры, Мария и Элизабет, страдали от бесчеловечного обращения, из-за которого я почти перестала расти, а их смерть ускорилась.
— Дорогая моя, что не так? — Эллен с тревогой посмотрела на меня. — Ты так побелела и дрожишь, будто увидела привидение.
К двери приблизились шаги. В проеме черным силуэтом в свете из вестибюля появился мужчина. Я различила его высокую прямую фигуру в сюртуке и панталонах, его голову, точно резную капитель черной колонны, и белый воротничок священника у шеи. Мое сердце ёкнуло. Ведь это, подумалось мне, сам преподобный Уильям Кэйрес Уильсон, гнусный владелец Школы для дочерей священнослужителей. Но, разумеется, как я мгновенно поняла, когда он направился к нам, этот человек не был моим давним врагом. Его лицу с обвислыми брылями недоставало яростной суровости Кэйреса Уильсона. Последовали приветствия. Он назвал себя — преподобный Гримшо, — и я вытерпела противную липкость его руки, пожимающей мою. Вести разговор я предоставила Эллен, и, когда преподобный Гримшо сел напротив нас, он обратился к ней.