Заселение Земли человеком (с иллюстрациями)

Окладников Алексей Павлович

Африка, Европа, Сибирь, Дальний Восток — огромные пространства Старого Света — были прародиной человека. Но существовала и еще одна область на Земле, которая, как считали ученые, могла претендовать на эту роль. Она привлекала внимание исследователей еще в прошлом веке. Именно к ней обращались американские, а несколько позднее и русские ученые с целью найти подтверждение своих гипотез, восстановить этапы развития человека, процессы эволюции. Эта страна надежд историков и археологов, Эльдорадо естествоиспытателей и палеозоологов, располагалась в Центральной Азии. Это — Монголия. Очаги древних культур локализовались здесь.

Когда палеонтология в период своего бурного развития, в XIX—XX вв. являла миру одно за другим открытия (находки костей вымерших животных огромных размеров, настоящих чудовищ), ученые обратили внимание на одно весьма странное обстоятельство. Нередко находки, разделенные тысячами километров океанской

поверхности, гор, пустынь, льдов, имели между собой поразительное сходство.

Именно в то время возникли гипотезы о расселении животных по поверхности планеты. И не только животных, но и человека. Как показали дальнейшие работы в направлении изучения памятников древнекаменного века в Монголии, этот регион занимает важное место в решении целого ряда проблем древнейшей истории человечества. Более того, в ходе исследований родилась новая гипотеза, суть которой заключается в том, что Центральная Азия является настоящей прародиной человечества. Материалистически мыслящие исследователи Г. Ф. Осборн, Е. Д. Мэтью, Д. Блэк, П. П. Сушкин и другие, развивавшие взгляды Ч. Дарвина, создали в XIX—начале XX в. стройную и логически убедительную концепцию, согласно которой Центральная Азия являлась центром, где произошло выделение предков человека из мира животных. Они высказали мнение, что причиной, заставившей древних высокоорганизованных обезьян, ближайших предков человека, оставить древесный образ жизни и спуститься на землю, было исчезновение лесов в центре Азиатского материка. Леса исчезли здесь, с их точки зрения, вследствие мощных горнообразовательных процессов в третичном и начале четвертичного периодов — постепенного поднятия этой области земного шара. Климат из теплого или умеренного превратился в резко континентальный. Вместо лесов появились степи и пустыни. Обезьяны в борьбе за существование приспособились к новым природным условиям, перешли к наземному образу жизни, к прямохождению.

Следовательно, согласно этой гипотезе, именно в Центральной Азии должны были быть найдены останки древнейших обезьянолюдей и самые древние орудия труда. Но в ходе длительных и детальных исследований было установлено, что такого значительного перелома в климате Центральной Азии на рубеже третичной и четвертичной эпох еще не было. Климат этой части планеты и тогда был весьма континентальным. Она издавна входила в зону растительности с опадающей зимой листвой, а в таких лесах жизнь теплолюбивых животных невозможна. Не могли жить там, очевидно, и обезьяны — предки человека. От старой эффектной и заманчивой теории пришлось отказаться.

Гоби, далекая и таинственная

Тому, кто увидит сегодняшнюю Гоби — каменистую пустыню в Монголии, трудно, конечно, поверить, что гипотеза о существовании антропоидов и древних людей на этих огромных мертвых пространствах вообще может быть построена. Сколько километров исколесили мы по ее выжженным солнцем просторам! Это был край первозданной дикой природы Центральной Азии, еще не тронутый рукой человека. Такой видели когда-то Монголию участники первых научно-исследовательских экспедиций, например американские ученые во главе с профессором Р. Эндрюсом и наши соотечественники, спутники Н. М. Пржевальского. Он одним из первых посетил пустынные области Тибета и Монголии. Такими они снились нам с детства, после книг о походах великих русских путешественников, удивительные страны, носившие столь же странные, сколь и фантастические имена: Ладак, Амдо, земли Тангутов и ергаев.

В составе советско-монгольской экспедиции в 1949 г. одному из авторов довелось посетить окрестности Хобд-Сомона, где были обнаружены великолепные памятники искусства — петроглифы и следы пребывания древнего человека. Вот как он рассказывает об этом:

— На западе Монголии — от Улан-Батора до Эрдэни-Дзу, на востоке — до реки Халхин-Гол, а на юге — до Далан-Дзадагаду и Баиндзака, на севере — от Улан-Батора до Кяхты кроме многочисленных памятников неолита, эпохи бронзы, петроглифов нам удалось обнаружить палеолитические местонахождения. К числу таких поселений относится стоянка на реке Орхон, чистой и глубокой, как синяя лента. Самое большое палеолитическое поселение, обследованное нами, располагалось вблизи древнего Каракорума — бывшей столицы монгольских ханов в местности Мольтын-ам, что в переводе обозначает «Черемуховая падь». Здесь добывалось каменное сырье, выделывались заготовки.

И сколько захватывающих загадок вставало перед нами, археологами, каждый раз, когда мы сталкивались с камнем, древними орудиями, обработанными рукой человека!

Мы двигались на небольшом выносливом газике от Хобд-Сомона к Далан-Дзадагаду. Тот день запомнился нам тем, что неожиданно с безоблачного неба хлынул проливной дождь. Струи воды заливали лобовое стекло, но водитель неумолимо вел машину вперед. В результате мы заблудились и, обнаружив небольшую

тропинку, к вечеру оказались в тупиковом ущелье. Ночь под монгольским небом наступает быстро, и мы приняли решение заночевать тут же. Утром, выйдя из палатки, мы увидели перед собой удивительную картину: палатка наша стояла у края каменного коридора ущелья, стены которого были расцвечены всеми цветами радуги — красной, зеленой, желтой яшмовой мозаикой. В лучах восходящего утреннего солнца они сияли и переливались. Кругом были разбросаны мириады камней. Я наклонился и поднял один — это было великолепное каменное орудие, затем другой, третий... Все они несли следы работы человека. Мои спутники и я бросились с жадностью собирать орудия, вот уже два больших мешка были наполнены. Но тут мы поняли, что собрать весь камень в ущелье невозможно. Отобрав лишь самые совершенные орудия, тронулись в путь. Мне еще не приходилось видеть такого скопления, таких россыпей орудий человека, жившего здесь десятки тысяч лет назад. Это была уникальная мастерская человека каменного века, равную ей по величине (раскинулась на сотни километров) и значению трудно назвать в Центральной Азии. Люди приходили сюда ненадолго, запасали каменные орудия, а иногда и просто заготовки, а затем шли в свои родные места, которые могли быть расположены в сотнях километров от ущелья.

Очевидно, палеолитическое население этого региона в условиях существовавших тогда ландшафтов вообще не имело постоянных источников пищи и, соответственно, не могло вести сколько-нибудь оседлый образ жизни. Люди не строили прочных жилищ, не задерживались подолгу на одном месте. Только лишь в немногих местах, богатых сырьем, бродячие охотники останавливались на некоторое время, чтобы сделать заготовки для орудий труда, а затем снова уходили в поисках охотничьей добычи. Здесь, на берегу Орхона, в устье прозрачного источника, находилось сезонное стойбище (мастерская), привлекавшее палеолитических бродячих охотников своим выгодным расположением и близостью галечных отмелей, откуда они брали наилучшее в местных условиях, практически неисчерпаемое каменное сырье в виде окатанных, испытанных на прочность в речном потоке галек.

Первые обитатели поселения Мольтын-ам, оставившие нам свои изделия, по общему облику их культуры были очень близки к людям среднего палеолита. У них господствовали еще архаические приемы обработки камня.

Шедевры палеолитического искусства на западе Азии

Открытие палеолитических местонахождений в Монголии, притом не одного, а серии памятников, которые могут быть датированы эпохой среднего палеолита, ставит по-новому вопрос о появлении человека в Азии. Кроме того, памятники палеолитической индустрии в Монголии не являются единственными вещественными, фактическими документами, которые могут говорить ярко и красноречиво о существовании на территории Внутренней Азии древних культурных центров.

Одним из уникальных свидетельств тому являются пещерные росписи — «елочки», которые сохранились со времен палеолита. Это росписи пещеры Хойт-Цэнкер. Пещера была обследована нами в 1960 г., когда наши экспедиционные маршруты пролегали через всю территорию МНР и часть Забайкалья. В тот год основной задачей экспедиции были поиски памятников каменного века на западе Монголии, в Монгольском Алтае и в долине Больших озер.

Еще весной наш отряд начал работы в районе г. Горно-Алтайска и далее, по Чуйскому тракту. Экспедиция двинулась к озеру Цаган-Нур, оттуда в Баян-Ульги, а затем прибыла в г. Жаргалант. Здесь были обнаружены стоянки человека каменного века и два крупных скопления наскальных изображений различного возраста. Покинув гостеприимный Жаргалант, экспедиция направилась по древней караванной дороге далее на восток, мимо огромного озера Хара-Ус-Нур (в переводе «Черная вода»), к Манхан-Сомону. Именно в этом направлении шла дорога к легендарной пещере с загадочными рисунками, о которых еще в 1925 г. сообщил монгольский геолог Намнан-Дорж.

Сокровища пещеры — рисунки иногда находятся друг от друга на большом расстоянии. Они выполнялись от случая к случаю по разным поводам и разными людьми, исторически связаны друг с другом и продолжают единую художественно-культурную традицию, которая восходит ко времени верхнего палеолита.

Монголия является страной петроглифов, древних наскальных рисунков, настоящим царством писаниц, но рисунки пещеры Хойт-Ценкер отличаются от всех остальных (как выбитых, так и выполненных краской), прежде всего, своим местонахождением — в пещере. Нигде подобные пещерные рисунки не встречаются, за исключением изображений на стенах небольших гротов (Острая сопка на реке Иволге, около Улан-Удэ, пещера Баин-Хара), которые, однако, аналогичны по стилю и сюжетам всем остальным забайкальским красочным писаницам.