Зашифрованная жизнь
Шрифт:
Иван, чуть отклонив голову назад, ударил Майкла лбом в переносицу. Затем, навалившись всем телом и не обращая внимания на Шкляра, который пытался оттащить его от Сэконда, просунул правую руку под подбородок и надавил изо всех сил.
– Ах ты… тварина! – Шкляр еще раз попытался достать его локтем или кулаком сверху по голове. – Я ж тебе… я зараз вб’ю тебе.
Снаружи донесся какой-то шум. Кто-то рванул боковую дверь, одновременно распахнулись кормовые и передние дверцы. В фургоне сразу стало тесно, шумно! Зазвучали команды, мат-перемат. Иван не поверил своим ушам – командовали
Всех троих «техников» выволокли из фургона! Прежде чем крепкие рослые мужики в камуфляже и масках без знаков отличия набросили Майклу Сэконду темный мешок на голову, Иван успел заметить в глазах этого человека сложную гамму чувств. Здесь были и ненависть, и отчаяние, и внезапное озарение в отношении всего происходящего. А еще горечь от проигрыша и нечеловеческая мука во взгляде – предчувствие не самой легкой смерти.
Двое боевиков заломили Сэконду руки и потащили его прямиком к только что «припарковавшемуся» близ терминала «С» «Гольфстриму». На голову Шкляра тоже насунули мешок; на вывернутых за спину руках защелкнули наручники, поволокли к трапику. Задержанных передавали кому-то, кто находился внутри небольшого, обладающего стремительным и элегантным силуэтом реактивного самолета.
Ивана удерживали двое. Один из них взял кисть правой руки на болевой захват… Козак приготовился к тому, что на него сейчас наденут браслеты. Попалился! Вопрос заключается лишь в одном: каковы инструкции у группы захвата…
– Отпусти ему руку, – сказал подошедший к ним рослый мужчина в камуфляже и маске. – Он никуда не убежит!
Ивану показалось, что он ослышался.
– Hi, Kozak! – сказал старший до боли знакомым голосом. – Хорошо, что ты не прикончил этого урода! Кстати, тебе привет от Дональда! Жаль только, что с того света…
Козак настолько опешил – вот так поворот! – что прослушал команду. Которую подал не кто иной, как Ричи Доккинз, сотрудник баакубского филиала AGSM, которого неизвестно каким ветром занесло в Киев, вернее, в международный аэропорт Борисполь.
– Чего застыл, Kozak? А ну марш в самолет!
Званцев вытер рукавом взмокший лоб: он решительно не понимал, что творится под окнами терминала!
Он видел, как сработала некая группа захвата. К фургону-техничке подкатили черный джип и «мерсовский» фургон, и – началось! Спецназовцев – или кто там они такие – работало по фургону человек восемь. Обошлось без стрельбы; даже «флэшек» не применяли.
Мигом вытащили из фургона неких мужиков, одетых, как технический персонал аэропорта… Двоим заломили руки, насунули мешки на головы и потащили к «Гольфстриму». А третьего…
Третьим был – Козак!
– О, Света, – произнес Званцев негромко, – вижу нашего друга! Он, оказывается, тоже здесь… в аэропорту. Но у него какие-то серьезные проблемы… Какая-то компания к нему прицепилась… Двоих его знакомых уже переправили в «Гольфстрим». В наручниках. А с другом о чем-то еще беседуют!
– Он точно в порядке? – спросил женский голос.
– Не знаю, но вижу… что он – без наручников. Ага… Его пригласили… Да, да, его тоже пригласили проследовать в
– Секунду, Виктор…
– Света, быстро! Есть ли вообще хоть какая-то возможность вмешаться? Я лично не уверен…
Тишина в трубке, как показалось Званцеву, длилась целую вечность.
– Витя, не вмешивайся! – скороговоркой произнес женский голос. – Пусть все идет как идет.
Доккинз слегка подтолкнул Ивана к трапику, по которому в салон «Гольфстрима» взошли – вбежали, вернее сказать – еще трое или четверо крепких мужчин в камуфляже без знаков отличия и в черных шлем-масках. Мощные «роллс-ройсовские» движки зазвенели на высокой ноте.
Иван, уже стоя на трапике, обернулся.
На полосе, ближе к левому от него углу здания терминала, по-прежнему стоял фургон с распахнутыми дверками. В больших окнах застекленной галереи и помещений VIP-залов видны фигурки наблюдающих за происходящим на полосе ВВП1 людей.
Иван качнул головой: чудны дела твои, Господи… Вытер ладонью разбитые в кровь губы. И сам, не дожидаясь команды или окрика, прошел внутрь готового к взлету реактивного лайнера.
Эпилог
Приближались новогодние праздники. Накануне бушевали метели; улицы Белгорода засыпаны снегом, с утра работает снегоуборочная техника.
Анна и ее «подружка» только что вернулись с прогулки. Майю пришлось на обратном пути нести на руках. Все же собака породы мопс – это не полярный песец, чтобы сигать по полуметровой высоты сугробам…
Козакова насыпала корм в тарелочку, поставила на плиту турку с кофе. Достала из шкафчика пачку дамских сигарет «Вог». В гостиной стоит наряженная к праздникам елка. Вчера только поставила – купила возле ближайшего маркета настоящую, почти двухметровую красивую густую елочку…
На календаре – двадцать четвертое декабря. Католики по всему миру готовятся отмечать светлый праздник Рождества. Ей особо праздновать нечего, но елку все равно нарядила, чтобы хоть чем-то себя занять.
Истек почти месяц, как она вернулась сюда, в эту квартиру в салатово-белом доме на Харьковской горе. В Киеве, надо сказать, ее даже не допрашивали. Вернее, короткая беседа с какими-то людьми из украинского и российского МВД имела место непосредственно в аэропорту, в одном из служебных помещений. Вечером, последним рейсом из Борисполя, Козакова и трое сотрудников российских правоохранительных органов, прилетевших накануне, отправились на борту пассажирского самолета в Москву.
По прибытии Анну повезли на один из объектов ГРУ, где ее опросили на тему всего, что произошло в последние несколько суток. Потом она имела отдельную беседу с Митрохиным и Званцевым. Эти сказали ей, что благодаря «самоотверженным» и «грамотным» действиям Ивана и Анны Козаковых – и ее действиям, да-да! – был предотвращен теракт в украинской столице. Или даже – цепочка терактов, призванных изменить политический ландшафт этой страны и вызвать новую волну напряжения в отношениях между Россией и Украиной, Россией и странами НАТО и Евросоюза…