Зашвырнуть ключи
Шрифт:
Когда-то Ив Соич увлекся идеей извлечения золота из морской воды, в которой, как известно, растворены в небольшой концентрации благородные металлы. Опыты, которые он провел, неопровержимо показали: в океане золота столько, что, если его извлечь, на каждого жителя Земли придется по нескольку тонн.
Ив Соич решил рискнуть, не прибегая к разрешению президента, которое могло и не последовать.
Попытка дорого обошлась ему.
Прежде всего, дорогостоящая установка оказалась мало эффективной: себестоимость золота, получаемого из морской воды, превысила его рыночную цену.
Но
Разоблачение незаконной деятельности грозило Иву Соичу крупными неприятностями, потерей с трудом завоеванного положения.
Сохранить тайну Иву Соичу удалось, но дорогой ценой. Афера с морским золотом поглотила львиную долю того, что ему удалось накопить, занимая высокий пост начальника геоцентра страны.
Акватаун был последней ставкой Ива Соича. Потому и работал он, как одержимый. Акватаунцы прозвали его «Железным Ивом». Беспокойных дел у Соича было невпроворот. Дело в том, что после того, как буровые машины прошли первые мили земной коры, в общем достаточно изученные, проходчики вступили в слои, полные загадок. Ситуации сменялись с калейдоскопической быстротой, и в каждой нужно было найти правильный выход – сменить режим, изменить направление и силу взрыва, воздвигнуть преграду бушующей лаве. Дело иногда решали секунды.
Ив Соич координировал работу проходчиков, знал поименно и в лицо чуть не каждого из трех тысяч акватаунцев.
Презирая опасность, он часто опускался на дно скважины, появлялся на самых опасных участках проходки. Толстый, отдувающийся, ежеминутно вытирающий пот, он мячиком выкатывался из манипулятора, проверял, как работают механизмы, часто оттеснял оператора и сам садился за пульт управления.
Для акватаунцев оставалось загадкой, когда спит Ив Соич. В любое время суток его можно было застать бодрствующим, обратиться к нему с любым делом.
С полной нагрузкой работала аналитическая лаборатория, исследуя образцы породы, непрерывным потоком поступающие из скважины.
Под огромным давлением даже обычные минералы, давно изученные вдоль и поперек, приобретали новые и необычные свойства.
Вскоре температура в стволе шахты повысилась настолько, что даже термостойкие комбинезоны перестали спасать проходчиков.
По распоряжению Ива Соича были смонтированы и пущены в ход криогенные установки. У проходчиков появился мощный союзник – жидкий сверхтекучий гелий, охлажденный почти до абсолютного нуля. Циркулируя по змеевику, пронизывающему стенки шахты, гелий гасил жар развороченных земных недр. Земля, рыча и огрызаясь, уступала людям милю за милей.
Глава восемнадцатая
КТО СЛЕДУЮЩИЙ?
Ора Дерви знала, что ее за глаза называют полуроботом. Хотя Ора и не показывала виду, но кличка больно ранила ее.
Ора росла болезненной девочкой. Кажется, не было болезни, которой она не переболела бы в детстве – от кори и скарлатины до редкой формы тропической лихорадки, хотя жила она тогда с родителями на севере.
Отец ее был весьма состоятельным, родители души не чаяли в единственном ребенке и не жалели денег на любое лечение.
Но стала ли Ора Дерви счастливее?
Как обидно звучит – полуробот! Разве она в чем-то хуже тех женщин, у которых обычное, а не атомное сердце?
Разве она виновата, что никто никогда не нравился ей, никто не был мил? Жизнь так складывалась, а ее сердце тут ни при чем.
Ора Дерви долго не смела признаться самой себе, что впервые в жизни полюбила. Так случилось, что ее избранником оказался Гуго Ленц.
Она влюбилась в него как девчонка, влюбилась с первого взгляда, с той самой минуты, когда Ленц впервые появился в клинике Святого Варфоломея. Ей сразу запали в душу его бледное лицо, клиновидная бородка и глуховатый голос.
Но внешне Ора ничем не проявляла себя, и Гуго Ленц едва ли о чем-либо догадывался. Он вообще не отличался догадливостью.
Теперь, после таинственной смерти доктора Ленца, Ора Дерви вновь и вновь мысленно возвращалась к их взаимоотношениям, столь коротким и так трагически оборвавшимся.
Что, собственно, влекло ее к Гуго?
С самого начала он поразил ее необычностью, непохожестью на остальных. И то, что говорил Ленц, в чем старался убедить Ору Дерви, было необычно и странно.
Слиться с природой! Человек – частица мироздания, только частица, и он не должен пытаться искромсать всю вселенную, вывернуть ее наизнанку и поглотить.
А его взгляды на киборгизацию?
Ора доказывала Ленцу, что отречься от всего, чего достигло человечество – значит перечеркнуть весь тысячелетний путь прогресса.
– Как можете вы требовать такое, вы, физик, руководящий опытами по расщеплению кварков? – сказала однажды Ленцу Ора Дерви.
Слова Оры Дерви видимо смутили Ленца. Он долго молчал, затем поднял взгляд на Ору и проникновенно произнес:
– Ора… Я должен сказать вам много… Но сейчас не могу: слишком рано. Придет время – вы все узнаете. И относительно расщепления кварков тоже…
Теперь Ора Дерви часто задумывалась над словами Ленца, пытаясь расшифровать их скрытый смысл.
Ора все время чувствовала, что Гуго Ленц глубоко заблуждается, но искренняя убежденность, сквозившая в его речах, импонировала ей.
И вот доктора Ленца не стало. Что явилось причиной его смерти?
То ли просто иссякла жизнь, вытекла до последней капли, словно вино из сосуда, давшего трещину?
То ли произошло убийство, но настолько тонкое, что его невозможно квалифицировать даже с помощью изощреннейших методов современной криминалистики?
Оре Дерви как председателю вновь созданной комиссии по расследованию обстоятельств смерти Гуго Ленца много приходилось заниматься материалами, так или иначе связанными со знаменитым физиком.
В основном здесь были официальные документы, переписка доктора Ленца с дюжиной университетов и крупнейшими физическими центрами, копии заказов различным фирмам, рекламации на приборы. Была здесь и переписка со многими физиками планеты, из которой Ора Дерви впервые поняла во всей полноте, каким непререкаемым авторитетом среди них пользовался покойный доктор Ленц.