Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев
Шрифт:
Скот проводит зимнее время года в хлеве, а в двориках зимуют лишь яки. Только они способны выжить под открытым небом в суровых условиях гималайской зимы. Как дикие яки выживают в столь пустынных и практически лишённых корма краях, весьма заинтересовало ещё Муркрофта во время его путешествия в Гималаи. В Восточном Ладакхе он в конце концов отыскал траву «прангос», оказавшуюся столь питательным кормом, что даже небольшое его количество позволяло скоту наедаться. Яки в основном и питаются этой кустистой травой, питательные свойства которой превосходят все известные кормовые растения.
Муркрофт, словно предвидя будущий продовольственный кризис,
Но куда удивительнее то, что выжить в этом суровом краю удаётся и людям! Чтобы не умереть с голоду, они придумали способ, как ускорить таяние снегов весной, чтобы посеять в нужное время ячмень и собрать урожай до наступления зимы. Они набирают землю и прячут её осенью в доме, чтобы она не смёрзлась. В мае крестьяне рассыпают эту землю в поле, ещё покрытом толстым слоем снега. Солнце нагревает этот тёмный земляной слой и вызывает таяние снега, хотя всё вокруг ещё бело. Можно начинать возделывать землю и сеять. Ячмень успеет созреть до первых снегопадов в сентябре.
Ещё одна любопытная деталь приспособления жителей Гималаев к суровым климатическим условиям. Чтобы новорождённые дети не погибли зимой от холода или от переохлаждения из-за смерзания мокрых пелёнок, их помещают в шерстяные мешки с толчёным коровьим навозом, который впитывает в себя всю влагу. В результате грудные дети находятся в тепле и сухости!
Такая изобретательность позволяет заскарцам выжить в негостеприимном мире, который, может, и годится для богов и фей, но мало подходит человеку.
Многие деревни Заскара, особенно в Лунаке, наверное, чуть ли не самые высокогорные в мире, лето там столь коротко, что, несмотря на вышеописанную технику, ячмень иногда не успевает вызреть. В этом случае колосья срезают до наступления спелости. Урожай, конечно, собирают меньший, но зёрна в высокогорном воздухе быстро испаряют влагу и могут быть всё же использованы в пищу.
Несмотря на короткое лето и неважные почвы, ячмень даёт довольно хорошие урожаи. Это тем более удивительно, что в высокогорных деревнях, где ячмень — единственная зерновая культура, совершенно не практикуется севооборот. Но почва не теряет плодородия, поскольку постоянно искусственно орошается (каждый пятый день). Вода несёт ил. Крестьяне проводят прополку, удаляют сорняки, а иногда их едят, особенно разновидность, похожую на валерьяну.
Меня особенно удивило то, что во многих заскарских деревнях произрастает зелёный горошек, а в Каргиле даже абрикос. Горошек может расти везде, кроме самых высокогорных деревень, встречается и дикий горошек, очень мелкий и чрезвычайно вкусный — у него лохматые стручки, и он растёт на высотах до четырёх тысяч восьмисот метров — самый высокогорный овощ в мире!
В низкогорных долинах, где применяют севооборот, культуры чередуются следующим образом: зелёный горошек — ячмень — пшеница или зелёный горошек — ячмень — зелёный горошек. На средних высотах чередуют ячмень, пшеницу и люцерну.
При каждом доме есть огородик, где растут лук, редис, огурцы и картофель. Картофель в Гималаях произрастает хорошо, завезли его туда в середине XVIII века англичане. Шерпы, живущие в районе Эвереста, питаются почти исключительно картошкой, но в Заскаре её мало. Когда я спросил Нордрупа, почему картофель здесь почти не культивируется, он ответил, что картошка
— Я ищу привратника чхортена…
— Вам повезло, — ответил человек, — он здесь.
Несколько секунд спустя появился молодой монах и, сказав, что привратник пока занят, пригласил меня в дом. Я поднялся по узеньким ступенькам и оказался в низкой комнате, где сидели два старых монаха и четверо мужчин помоложе. Они нараспев читали молитвы из книги и очень походили на католических монахов. Я тихо уселся в углу, заинтересованный этой церемонией. Когда я выпил третью чашку чанга, один из старых монахов пригласил меня следовать за ним.
Мы поднялись к великолепному чхортену в сопровождении десятка проказливых мальчуганов в лохмотьях, которые донимали шуточками старика. Они были так назойливы, что я едва сдерживал гнев. Кроме того, они толкались, пытаясь спихнуть друг друга с обрыва… просто чудо, что никто не погиб!
Гигантский чхортен был возведён на вершине огромной морены, образовавшей холм посреди равнины. Я вскарабкался как можно выше и обошёл кругом святилище, восхищаясь видами, открывающимися со всех сторон. К югу, рассыпавшись по скалистому склону, торчали белые кубики монастыря Карша; к востоку — белые кумирни Тхонде, лепившиеся к карнизу; на юго-востоке темнел проход к пустынным ущельям, ведущим в далёкую Зангла. Вдали, на западе, скорее угадывалось, чем просматривалось, Сани, лежащее в тени высоких деревьев, а за ним тянулась долина, упирающаяся в перевал Пенси-Ла. На юго-западе находился Падам с нависшим над ним монастырём, который я собирался посетить утром, а вдали чернела узкая долина, ведущая к таинственной провинции Лунак.
Обзор этой грандиозной панорамы был как бы моим прощанием с центральными и наиболее доступными районами Заскара. И слегка защемило сердце при взгляде на эту забытую главу истории человечества.
На обратном пути в сопровождении той же назойливой мальчишеской оравы старый монах провёл меня внутрь небольшой кумирни, где вокруг одиннадцатиликого Авалокитешвары висели ужасающие трехглазые маски. Меня снова поразило сложное и перенасыщенное страшилищами искусство Гималаев, которое никак не соответствует прозрачной и открытой душе их обитателей. Единственное искусство, которое сродни духовному миру гималайцев, — их величественная и сдержанная архитектура, которая, как и люди, вписывается в сказочно прекрасное окружение, вечные «декорации» в жизни гималайцев. Нигде на Востоке архитектура не обладает столь величественной простотой; никто в мире не понял лучше роли формы, объёмов и пространства в их связи с природой, как безвестные архитекторы, возведшие великолепные здания во славу своих богов и владык.
Следует помнить, что крупный архитектурный ансамбль Потала в Лхасе высотой в двадцать этажей воздвигнут в конце XVIII века, и почти два века он был самым высоким зданием в Азии. Так же величественны дворец в Лехе, гигантские крепости Бутана и сказочные комплексы Мустанга и Заскара.
Вручив, согласно обычаю, несколько рупий старому монаху (на уход за кумирней), я отправился в Падам. Поскольку ребятня не отставала, я решил, что они могут сгодиться мне, и спросил, есть ли поблизости древние камни с рисунками.