Заскар. Забытое княжество на окраине Гималаев
Шрифт:
Всю обратную дорогу до Падама я находился под впечатлением древних каменных изваяний. Когда вошли в дом, хозяин угостил меня араком. Пока я пил, Лобсанг и Наванг спорили о дате начала большого праздника в Сани, древнем монастыре, расположенном на центральном плато напротив Тхунри. Никто не мог сказать, начнётся праздник через два или три дня после нашего прибытия в Падам.
— Во всяком случае, — прекратил спор хозяин, — мы увидим огни.
Он имел в виду два гигантских костра, которые по традиции
Я очень много слышал об этом празднике с первого дня моего пребывания в Заскаре. Лобсанг говорил, что толпы людей собирались со всех четырёх провинций, на праздник приходили как члены секты жёлтых шапок, так и члены секты другпа, красных шапок. До сих пор я бывал лишь в монастырях, принадлежавших первой секте, но мне сказали, что в полутора километрах от Падама стоит монастырь, принадлежащий другпа. Меня не очень удивило, что в Заскаре располагались монашеские заведения основной секты Бутана. Удивительным было то, что секты не только не враждовали между собой, но и даже совместно участвовали в одном религиозном празднике.
Когда я сел обедать, в комнату ворвался человек с криком, что на той стороне реки заметили волков и что они наверняка растерзают нашего ослика, за которым, несмотря на договорённость, хозяин ещё не пришёл. Бедному животному, едва не погибшему в трясине и прошедшему двое суток под тяжелейшим грузом, грозила ужасная судьба! Лобсанг, несмотря на темноту, решил перейти через опасный мост, чтобы переночевать с осликом под скалой и защитить его от волков! Весело улыбаясь, он пожелал мне спокойной ночи и растаял в ледяной тьме.
В течение последующих нескольких тяжёлых недель пути мне предстояло ещё не раз восхищаться его мужеством.
Тысячи паломников
На заре я был разбужен криками: «Зажглись огни! Праздник Сани начинается!»
Мне хотелось ещё поспать, но, кляня праздник, встал, поскольку не хотел пропустить интересное зрелище. Вскоре мы отправились в монастырь Сани. Стояло чудесное утро. Под лучами солнца сверкали заснеженные вершины гор. По долине к монастырю двигалось множество паломников.
Мы присоединились к небольшой группе людей, и между нами вскоре завязался разговор. Все люди шли в нарядных одеждах — женщины сверкали драгоценностями, а мужчины вырядились в великолепные платья из чёрного бархата. Нас обгоняли паломники на пони. Я обратил внимание на одну семью — отца, мать и ребёнка, восседавших на одной лошадке. Она бодро скакала вперёд, и на ветру развевались платья и вышитые плащи всадников. Мне казалось, что я попал в эпоху средневековья и нахожусь среди паломников, спешащих в Везле или Шартр.
Люди, отдыхавшие на обочине дороги, подбадривали нас жестами и словами. Колонна паломников, двигавшихся пешком или верхом на лошадях, тянулась нескончаемой лентой.
Было за полдень, когда после четырёх часов пути мы увидели Сани — его можно было издали узнать по полдюжине высоких старых деревьев, высаженных
Стало ясно, что вернуться назад до наступления ночи не удастся, и я попросил Лобсанга найти комнату для ночлега, а сам отправился в монастырь.
Около монастырских зданий собралось более двух тысяч человек, а новые группы всё прибывали и прибывали. Праздник совпадал с ярмаркой, где продавались и покупались лошади и жеребята.
Разряженные паломники обходили прямоугольную стену вокруг сада из старых тополей. За ней находился монастырь и две кумирни. Во дворе высился необычный чхортен с куполом в форме яйца, знаменитый чхортен Канишка. Шесть других чхортенов тянулись вдоль внешней стены, мимо которой шли паломники. Часть из них оживлённо беседовала.
Целый час я наслаждался живописным зрелищем. Мне ещё никогда не доводилось видеть столь своеобразную толпу. Головы женщин были унизаны драгоценностями. Радовали глаз дети. Девочки носили красные или жёлтые шапки (в зависимости от принадлежности к секте), украшенные цветами, среди которых изредка попадались голубые маки, сорванные на высокогорных пастбищах. На мальчишках красовались величественные шапки в форме цилиндра, изготовленные из коричневого или чёрного бархата и расшитые серебряными нитями. Передний край этого головного убора обрезан, а по бокам края приподняты. В Ладакхе подобные шапки носят как мужчины, так и женщины, а в Заскаре их можно видеть лишь на мужчинах и мальчиках. Женщины же надевают шапки с «собачьими ушами».
Ни один западный режиссёр не смог бы поставить столь яркий спектакль. Разглядывая это скопище людей, сверкающее красками, я наблюдал редчайшее зрелище, которое в нетронутом виде сохранилось лишь в Гималаях. Шерпы Непала уже отказались от своих традиционных нарядов; во многих местах происходит быстрое изменение обычаев, вызванное главным образом наплывом туристов. Видя этих пышущих здоровьем людей, я от всей души желал, чтобы Заскар отстоял свои обычаи и традиции, чтобы его жители при контакте с западным миром не отказались от своего гордого прошлого и не лишились собственного лица.
Суровая простота монастыря Сани свидетельствовала о его глубокой древности. Монастырь окружала крытая галерея, которая позволяла обойти святилище даже зимой. В нишах стен были закреплены небольшие цилиндры с текстом молитв. Они со скрипом вращались на осях, и каждый идущий мимо человек мог их прокрутить. В большом зале позади алтаря хранилось множество книг и буддийских рисунков, а стены покрыты сильно повреждёнными фресками. Несколько монахов и местных должностных лиц пригласили меня отведать чанга в маленькой кумирне — крохотном помещении на втором этаже. Мне удалось ускользнуть от них, чтобы осмотреть чхортен Канишки. По словам Франке, которому рассказывали об этом чхортене, его название происходит от имени афганского князя — буддиста Канишки, жившего в I веке нашей эры, а значит, святилище воздвигли в эпоху, предшествующую вторжению в этот район тибетцев. Чхортен является предметом особого поклонения.