Засланец Божий 2
Шрифт:
— Ты п-понимаешь, Гурля, она ж… Она ж… Просто Богиня! — заплетающимся языком изливал Тень душу, одной рукой опираясь на мое плечо, а другой обнимая початый бочонок с розовым вином. — Я ж для нее… ВС"E!!! Вс"e делал, понимаешшшь?
— Пнимаю! — кивнул я. — Оччнь!
— А она ж меня терпела… Такого дрного… Злющщго… — продолжал качаться бог пьяных теней. — А потом невытерпела. Уш-шла. Пфф! И нет ее… Ик. И пральна сделала. Я б тоже ушел.
— Так надо вернуть ы"e! — стукнул я кулаком по столу.
При этом правда
— А кк и"e вырнуть? — взбодрился бог мрака и сделал не самую удачную попытку вскочить. — Я хоть щаз!
— Да куд-да ты! — подхватил я чуть не завалившегося на спину собутыльника. — Цветов хоть нарви!
— Та ты чоо? Какие цв… ты? — возмутился он. — Она ж СМЕРТЬ!!! Ей… Череп подарить! Или нож ррр… Риютуальыный!
— Дурак ты! — сотворил я веник из черных роз и вручил его богу тьмы. — Бабы, они тока гврят, что не любят цветы. А они, стервы, все их любят! И ра… Радуются, когда их им даришь. Ну, на вот черные. Скажешь, что они символ твоего мрака! Такие ж мрачные! И черные! Как ты сам! Типа, дарю тебе самого себя вместе со всеми тенями этого… М-мира!
— Ох ты ж неебаться поэт! — качнулся Тень, не вставая на ноги, но делая попытки все-же принять вертикальное положение. — Ну, я тогда это… Пошел?
— Да куда тебе идти? — придержал я горе-романтика. — Транз… Франсгрес… Короче, тенями своими прыгай!
— Точно! — воскликнул бог тьмы и утек черной кляксой под стол, вместе с цветами и початым винным бочонком.
— Уважаю! — хлопнул меня по плечу подошедший неуверенной походкой Гартаил.
— А? Ты о чем? — перевел я на него мутный взгляд.
— Да, не о чем. — хлопнул он меня еще раз. — Запей.
— Может, забей?
— Не, не надо никого бить. — покачал он головой и поднял пиалку с вином. — А вот выпить — надо.
И я не смог не согласиться с таким весомым аргументом.
Утро наступило традиционно в обед. Спальня традиционно была общественной и располагалась в местной тронной столовой. Кроватью так же, по уже сложившейся традиции, выступало все, что было в помещении. Кто-то даже умудрился лечь спать на стену. Серьезно. Как он с нее не сваливался, я не имел ни малейшего понятия. И не до этого было. Потому что проснулся я по традиции вторым. Первым за столом сидел Леха и мехами раздувал самовар. И, само собой, не пытался похмелять меня. Ползком добравшись до стола, я, собрав все силы, уселся напротив самого трезвого и молча уставился на него.
— Ну
— Похмели. Похмели меня. — прохрипел я голосом умирающего в пустыне от жажды. — Похмели меня тихо по имени. Ключевооой водой напоиии меня.
— Минут пять подожди, отвар закипит, и похмелишься. — ответил тот и продолжил раздувать огонь.
— Не понял. — покачиваясь, удивленно поднял я брови. — А где же «пить надо меньше», «чтоб ты сдох» и «сам придурок»? Ты ж после каждой пьянки в таком духе со мной не хочешь разговаривать!
— Ну, наверное, стареешь. — пожал тот плечами, не отвлекаясь от процесса самоварки. — Сегодня ты вел себя на редкость прилично.
— Это сравнительно с обычным, или с твоими представлениями о честях и достоинствах?
— А и то, и другое.
— И даже тебя ни разу в жопу не послал?
— Ага.
— Ну да, старею… — почесал я гудящую колоколом тыковку, пытаясь восстановить события минувшей ночи.
Из всего удалось только вспомнить, как служанки по очереди таскали меня в подсобку перепихнуться. Остальное время я бухал и пытался танцевать. Лучшим результатом этих попыток было что-то типа «яблочка», исполненного руками в положении стоя на карачках.
— Леех, а че меня бабы местные вдруг взлюбили? — решил я выяснить самый необычный факт из воспоминаний. — Или это белая горячка?
— Так ты ж их от жабообразного спас. — спокойно ответил воин. — Вот, все во дворце мечтают тебя отблагодарить. Ты что-то там проворчал про то, что ты не продюсер, поэтому принимаешь благодарности только от женской части местного населения, поэтому часть желающих отсеялась. Хотя желающих и не убавилось.
— Ты щас это серьезно?
— Ага. — кивнул Леха. — Если б я хотел пошутить, я б сказал, что ты принимал спасибо от всех подряд.
— Вот на этом искренние мерси. — кивнул я и на всякий случай напряг память на максималках.
Слава всем местным богам, вроде так все и вспомнилось. В это время похмельевар закипел и Леха наплеснул мне пиалку воскрешающего зелья. Иначе этот плод любви чая с компотом назвать и язык не поворачивается. С каждым глотком становилось легче, а по кишкам разливалось приятное тепло. Видимо, пробужденный ароматом, напоминая половинку лохматого зомби, третьим нелишним из-под стола восстал Горнбрад.
— А, вот я тебя и нашел. — с трудом сфокусировав на мне глаза, пробормотал алхимик. — Даже двух сразу. Так даже лучше. Вдвоем больше унесешь. О! И Алексеев два! Еще лучше!
— На лучше, похмелись за двоих. — поставил перед ним дымящуюся пиалку наш похмелятор.
— Че то ты подозрительно смиренный. — с прищуром посмотрел я на своего спутника. — признавайся, кому в тапки насрал?
— Я сморю, тебе уже лучше? — усмехнулся повар-лекарь. — Ну, если тебе будет легче, давай сюда свои ботинки. С горкой навалю!