«Засланные казачки». Самозванцы из будущего
Шрифт:
– Так это же больше семидесяти лет пройдет! Неужели они так надолго пришли?
– Что такое семьдесят лет в Великом круговращении бытия – Великом колесе жизни? – старик склонил голову.
– Чего же тогда нам ожидать? – еле слышно проговорил потрясенный Булат. – Почему у нас такая карма?
– Это! – он указал на разложенные перед Булатом вещи. – Не прикасайся к нечистому, а то мне придется провести для тебя хурал Даши Чарбеб сан, чтобы очистить тебя воскуриванием от той скверны, что несут с собой эти предметы! Тебе незачем знать…
Панчен-лама тяжело
– Незачем знать, откуда они! Найди тех, что принесли это с собой…
– Разве простой человек сможет остановить комиссаров? Вон, казаки, их много, они прекрасные воины, и то… – Булат яростно сжал кулаки. – Ты, эсэг, мудр, но не понимаешь, что наша карма – ждать, только не лучшего, а смерти!
– Если проблема имеет решение – то волноваться незачем, если решения нет – то волноваться бессмысленно! Карма – это ведь не только воздаяние, это еще и труд! Карма создается, помни это! Намерения могут быть или хорошими, или плохими, тогда и последствия будут разными! Хорошая карма дает хорошие последствия! Те, кого ты будешь искать, необычные люди!
– Если они так важны, то казаки так просто их не отдадут!
– Тогда сделай так, чтобы отдали! – старик улыбнулся, что потрясло Булата: старый лама говорил страшные вещи, а теперь спокойно улыбается – значит, он наперед знает, что все будет хорошо.
– Береги себя от участи пролить чужую кровь, когда будешь вершить свое дело. За них не бойся, им еще рано умирать: один из них думает, что он еще жив, но он – мертв, другой думает, что он уже мертв, но он – жив!
Старый лама снова прикрыл глаза, говоря все тише и тише:
– Найди их и выполни то, чего они пожелают! Они еще не понимают, что лучше плохо исполнить свою карму, чем хорошо чужую! Как безжалостная стрела, выпущенная из твоего могучего лука, эти люди устремятся с твоей помощью вслед добрым намерениям, и, возможно, мы поможет свершиться тому, что мы называем кусала, хорошая карма! Раздвоенной иглой ничего не сошьешь: отбрось сомнения и твердо встань на предначертанный тебе путь, и тебе с него уже не уйти – куда бы ты ни пошел, везде будет твой путь! Но помни, выбирая путь, что истина одна, как вершина горы, но дорог к ней ведет множество…
– Я сделаю все, хамбо-эсэг Панчен-лама!
Булат-батыр склонился до пола, коснувшись лбом ковра, и прикусил губу, понимая, что выполнить задание ему будет очень трудно. Связываться с казаками очень не хотелось, но он мог и пойти на открытую стычку. Вот только как победить в ней, если категорически приказано не проливать кровь и не отнимать жизней?!
Глава одиннадцатая. Александр Пасюк
– Ох, полегче, ох… Ох!
Никогда в жизни еще так Александр не чувствовал себя так хорошо. С того света вернулся, не иначе.
Лютый холод, что, казалось, заполонил все тело, превратив нутро в сплошной ледяной ком, стал потихоньку его покидать, отступив перед натиском распаренных веников в руках дюжих казаков, затянутой клубами
Последнее снадобье он принял как лекарство, не чувствуя вкуса и запаха. Сознание он потерял в ледяной купели, когда совершенно неожиданно лютый холод прошел, и по всему телу стала разливаться непонятная, но приятная теплота.
Очнулся Пасюк уже в бане, чувствуя, что его бешено колотит от холода. Так на полке подбрасывало, что дюжий банщик с трудом удерживал, а тело совершенно не чувствовало распаренной листвы березовых веников. Да зубы норовили раскрошиться, настолько они ударяли друг о друга, выбивая замысловатую барабанную дробь.
– Ох, полегче…
– Не стони, парю тебя жалеючи, как хворого!
Теперь он не чувствовал холода, наоборот, внутри все превратилось в жаркое, только что вынутое из духовки. Да и сил никаких не имелось – нельзя было поднять не то что руку, даже пальцем шевельнуть, настолько его высосало пребывание в ледяной купели. Каких-то четверть часа, и достаточно было еще пяти минут, как его страдания в этом безумном двадцатом году были бы закончены.
– Ничего, вашбродь! Крепче попарим, хвори не будет. Сейчас пожалеем, от лихоманки загнешься!
И тут же по спине ударил горячий до жути веник – Александру показалось, что кожа не выдержала продолжения пытки, но уже жаром, и он сомлел, безвольно вытянувшись на полке…
– Ты, вашбродь, не пугай! Давай, давай!
– Ой-я!
Сознание вернулось мгновенно – в первое мгновение ему даже показалось, что от тела пошли клубы пара. Однако ведро ледяной воды было опрокинуто на него вовремя, и на память пришел эпизод одного фильма, где Боярский играет роль французского шпиона. Того тоже запарили в бане и так же привели в сознание ушатом колодезной водички.
– Хорошо-то как, вашбродь! Правда?
Крепкие руки подхватили его как младенца, хотя веса в нем имелось на пять пудов. Однако здоровенный казак, исполнявший роль банщика, словно пушинку вынес его в обширный предбанник и бережно положил на широкую лавку. Рядом лежал плененный казаками командир, распаренный до жуткого багрового румянца, и тоже в полном бессилии.
А вот Родиона уже не было – парень пролежал в холодной ванне совсем немного и быстро оправился. Судя по бутыли с мутной жидкостью, знакомым китайским ханшином, в парня влили стакан, не больше. Вполне достаточная доза, способная свалить с ног после такой нервной встряски.
«Повел он себя достойно, не ожидал от него такой отваги и заступничества. Может быть, поэтому атаман Шубин нашу казнь отменил? Либо решил, что такой демонстрации вполне достаточно? Сейчас я ему все бы тайны генштаба выдал, если бы знал – второго раза я просто не перенесу, и им не герой, тельняшку на груди рвать не стану. Да и зачем все это – я же казакам не враг, а они со мною так! Почему?»
Мысли текли медленно, его клонило в сон. Вот только два станичника спать не дали – одели их двоих в четыре руки в чистые исподники, затем усадили на лавках.