Заставь дурака Богу молиться
Шрифт:
Даже бесконечно терпеливый Ильин в один прекрасный вечер утомился моими беспрестанными домогательствами (не подумайте дурного, информационными) и вежливо объяснил, что, кроме великолепной, без всякого сомнения, Ланы свет Витальевны, у него есть и другие дела. А следователи тоже не семижильные, и вообще, чего мы, собственно, дергаемся — никто же не собирается вызывать на допрос наших возлюбленных американцев, просто не болтайте лишнего и все.
Впрочем, грех жаловаться. Результатов всяких там обследований он от меня не скрывал. Результаты озадачивали. Про труп, пришедший в студию своим ходом и упавший там со стула я уже знала. С этими передвижениями удалось разобраться без особых проблем, поскольку искомая обувь не только присутствовала, но и имела весьма характерные каблуки. Иные
Кстати, о предосторожностях. Начал вырисовываться мотив или по меньшей мере намек на него. На вскрытии выяснилось, что девушка Света была на втором месяце. Недель так шесть-семь. А это, знаете ли, уже не просто так. Трудно поверить, чтобы девица определенного сорта залетела случайно, уж о чем, о чем, а о предохранении они знают всё и даже немного больше. Может, хотела окрутить кого-то из покровителей? Он жениться не пожелал, она пригрозила скандалом. Как заткнуть рот глупой бабе? Вот вам и труп. Правда, с чего бы она тогда шла в студию с таким довольным видом? И, кстати, чего ее вообще в студию понесло?
Оленьку я Ильину «отдала» без особых угрызений совести, вот только новая свидетельница в восторг его почему-то не привела. Но мужик он честный и «долг» вернул сообщением о ближайшей подруге покойницы — некоей Натали. Натали! Наташа для них уже слишком вульгарно. Еще и ухмыльнулся, изверг!
Натали выглядела если не ангелом, то как минимум выпускницей Смольного. Золотая коса, бледный румянец на фарфорово-прозрачной коже — неброская и, видимо, безумно дорогая косметика — тихий мелодичный голос. В общем, девятнадцатый век, тургеневская девушка, нежное, абсолютно невинное дитя, которое, правда, изъяснялось не совсем так, как учили в Смольном. За беседу невинное дитя потребовало сто баксов, а когда я восхитилась таким нахальством и пообещала крупные неприятности, дитя скромно опустило ресницы и робко сообщило:
— А у меня память плохая!
Вот прямо так, на голубом глазу. Очи у нее и впрямь были нежно-голубые. Небесные, прозрачные, бездонные. Чистые-пречистые!
Ну что тут будешь делать?
Я позвонила Ланке, объяснила ситуацию, Ланка мгновенно прониклась важностью момента и пригласила в студию, пообещав бесплатную фотосессию. Тургеневская девушка размышляла недолго. Ясно было, что сто баксов ей от меня вряд ли обломятся, а сессия у хорошего фотографа стоит куда больше ста баксов. На том и порешили.
8.
Куда-нибудь ты обязательно попадешь. Если достаточно долго идти.
Агасфер
Операцию «Лучшая подруга» пришлось проводить в три приема — дабы ни у кого не было возможности устроить «динамо». Особенно у невинного создания. Договорились так: сначала Ланка делает снимки, затем невинное дитя рассказывает нам про девушку Свету, только после этого Ланка снимки печатает и созданию вручает.
Пока они там занимались художественной фотографией, я оставалась совершенно не у дел. Конечно, если бы там был приличный диван, можно было бы предаться прекрасному безделью: в потолок посмотреть или даже книжку почитать. Но книжки, как на грех, у меня с собой не случилось, да и приличного дивана в обозримом пространстве не наблюдалось. Даже неприличного не было. Ужасное упущение со стороны администрации.
Впрочем, нет худа без добра. Для начала я обследовала дверь черного
Сперва в мою изобретательную голову явилась почти гениальная идея — прикинуться пожарным инспектором. Корочки «Городской Газеты» выглядели вполне внушительно — если не слишком присматриваться. Но после недолгого размышления мне подумалось, что нет надобности что-то усложнять, и я прикинулась сама собой — ну, почти собой — глуповатой исполнительной журналисткой, которая честно готовит репортаж о противопожарном состоянии Дворца Культуры. В свете некоторых событий, случившихся за последнее время в стране вообще и отдельно взятом конкретном Городе в частности, легенда выглядела вполне правдоподобно.
В первом же помещении обнаружилась орава крепких молодых людей, нещадно избивавших несчастную боксерскую грушу. То есть, избивал-то один, остальные производили всякие другие, столь же осмысленные физические действия. Двое, к примеру, висели вниз головой на шведской стенке. Почти такая же, только поменьше, в одну секцию, украшает мою прихожую — между прочим, это гораздо удобнее обычных вешалок, к тому же создает хозяйке славу спортивной личности. Иногда, правда, все накопившееся на перекладинах барахло летит на пол — это означает, что хозяйке вздумалось ликвидировать или хотя бы уменьшить разрыв между легендой и реальностью. У ребятишек в зале наблюдалась одна сплошная реальность. Черный ход их не интересовал: с какой стати, тут до основной лестницы два шага. Ну да, им-то, может, и два шага, а как по мне, так это не коридор, а вполне марафонская трасса.
Следующую комнату загромождали кипы каких-то брошюр и листовок. Их довольно бесцветная не то владелица, не то распорядительница согласилась со мной в ту же секунду, как только поняла, о чем речь: конечно, безобразие, что черный ход всегда закрыт, всегда-всегда, не сомневайтесь, уж и с администрацией ругались, все без толку, а если вдруг и вправду пожар, люди, может, и успеют, а это все нипочем не вытащить, и как хорошо, что вы пришли, может, хоть четвертая власть поможет решить проблему. Пролистав две-три брошюрки, посвященные возрождению национального самосознания и тому подобным великим миссиям, я обрела непоколебимую убежденность в том, что несколько тонн бумаги загублены совершенно напрасно, и на всем земном шаре не найдется человека, который захотел бы спасать эту макулатуру от пожара. Кроме «распорядительницы», разумеется.
Хозяйка следующей комнаты, оборудованной под небольшой офис, честно призналась, что дверь черного хода она открывала лично… Три месяца назад, когда привезли кое-какое конторское оборудование. И сама же ее закрыла. Мои сомнения по поводу разумности этого поступка с точки зрения противопожарной безопасности в душе хозяйки отклика не нашли. Хозяйка боялась воров, вдруг придут и все вынесут. Тем более, что дверь эта со стороны коридора еще худо-бедно закрывается, а со стороны лестницы, может, один раз из десяти. Зато изнутри отпирается плохо. Так что, пусть уж лучше всегда будет закрыта. Во избежание. Возражать не хотелось. По мне, так закрытая или открытая дверь черного хода на сохранность имущества не влияет. По внутренним лабиринтам ДК можно без проблем вынести десяток концертных роялей, а уж оборудование небольшого офиса — даже не смешно. Вот только кому бы это было надо? Есть более доступные и гораздо более привлекательные объекты.
Стены следующей комнаты украшали результаты творческой деятельности ее обитателей: рисунки, вышивки, аппликации и прочее в этом духе. Обитатели исподтишка косились на меня, но от создания новых художественных ценностей не отвлекались. Даже самый старший не разменял еще второго десятка лет. Попечительница этого детсада излучала радушие, но идея открыть черный ход привела ее в ужас — а сквозняки? дети могут простудиться! а ведь мы тут еще и танцуем, и в подвижные игры играем…
Следующие три комнаты занимали какие-то мелкие фирмы с невнятными названиями, в общем, очередные офисы. Их хозяева вообще не знали о черном ходе, то есть им просто никогда не приходило в голову, что тут имеется что-то такое.