Заставь меня остаться
Шрифт:
– Вот видите? – врач указала на монитор. – У малыша сейчас формируются конечности, пальчики пока сомкнуты, но скоро начнут разделяться. Вырабатывается желудочный сок, идут обменные процессы в почках, сердце бьётся. А еще…
Я кивал, слушал, и смотрел. Только сейчас понимаю – ребёнок есть. По-настоящему. На мониторе я вижу только мешочек, очертаний малыша не разобрать, но он есть.
У него сердце бьётся!
Охренеть!
– Марат, – Алика бросила на меня укоряющий взгляд, но улыбнулась.
А я сообразил, что говорил вслух.
– Хвостик скоро исчезнет, – продолжила просвещать нас врач.
– Хвост? – не понял я.
– Да. Так формируются дети. Ваш малыш размером чуть больше сантиметра.
– И уже есть сердце? – удивился я, прикидывая размеры ребёнка, за которого сейчас отвечает Алика.
– Конечно.
– А можно послушать? – спросил я.
Врач улыбнулась мне, Алика смутилась, но тоже подарила смущенную улыбку. Очень нежную. А затем я услышал сердцебиение нашего ребёнка, и стало… стало невыносимо.
Я такую херню творил! Знал же, что Алика беременна, о её диагнозах знал, о том же поликистозе, про который даже прочитал. Но ходил к ней, вываливал идиотскую правду, лишь бы её вернуть. А если бы она ребёнка потеряла? Этот малыш был чем-то гипотетическим, вынесенным за скобки, я готов был любить его потому что он – продолжение Алики, но сейчас осознание обрушилось на меня.
Он внутри. Сердце бьётся. Он очень маленький и хрупкий, но уже живой. Наш! Не просто малыш любимой женщины, и её привязка ко мне. Это наш с ней ребёнок!
– Что-то вы побледнели. Воды?
– Нет, – прохрипел я. – А сердце… это нормально, что оно так частит?
– Да. Не переживайте, малыш развивается как надо. Идеальная беременность!
Алика взглянула на меня, и я накрыл её руку своей. Переплели пальцы, проживая этот момент, и как же я благодарен за него! Словами не передать! Егор в коме, Алика не со мной, в бизнесе проблемы, и этот малыш – единственное что по-настоящему меня обрадовало.
Алика встала с кушетки немного смущенная. Хорошо что не просила меня отворачиваться, и не вытолкала из кабинета, хотя и удивлена была, как и я. Оба ожидали что УЗИ – это гель на живот, но смотрели её изнутри.
– Пообедаем? – предложил, уже настраиваясь на отказ.
«Не давить! – напомнил себе. – Откажется – буду пытаться снова!»
– Давай, – кивнула она. – Бургер хочу. Только не ресторанный, там котлеты невкусные. И печеную картошку с сырным соусом!
Водителя я отпустил, и сам сел за руль. Алика рядом, смотрит на меня украдкой, больше не бросается обвинениями. Прошлое мы обсудили, во мнениях не сошлись, значит всё же нужно время? Я-то точно знаю, что не отпущу её, просто нужно быть… мягче? Более гибким? Терпеливым?
Пытаюсь…
– Вкуснятина, – Алика вгрызлась в бургер, и мне даже послышалось, что заурчала от удовольствия.
– Аль, а тебя тянет на селедку с молоком? На икру с шоколадной пастой?
–
– Я многое про беременных слышал.
– Я тоже, – подмигнула она. – Асфальт не нюхаю, мел не грызу, среди ночи не рыдаю из-за отсутствия земляники. Скучная беременность, скажи? Аж стыдно за себя.
Я усмехнулся, хотя с Аликой согласился. Я бы хотел, чтобы она разбудила меня звонком и потребовала свежих устриц с трюфельным соусом или что-то подобное. И нашёл бы. Любой изыск, любое кулинарное извращение.
– Марат, ты был знаком с моей бабушкой? – вдруг спросила она. – Только честно! Кристина мне говорила, что тебя видела у нас, а сегодня подтвердила, что ты к бабуле ходил. Вы знакомы были, или нет?
– Знакомы.
– И? – нахмурилась она.
И я рассказал. Не всё, разумеется. Незачем Алике знать, как сильно сдала Валентина Николаевна. С ней не связывались ни сын, ни Алика. Просто пропали в один момент. Незачем Алике знать и о том, как я сначала относился к её бабушке – с отвращением из-за того, что она родила Веснина. Но я рассказал, как привязался со временем к этой пожилой женщине, как навещал, как оплатил больничную палату и лечение, вот только из-за командировки успел только могилу её навестить.
– Не могу сказать, что полюбил её. Валентина Николаевна мне не родной человек, всё же, но… привязался, – признался я. – Это странно – дружить с женщиной вдвое старше, но мы именно дружили с ней. Она часто о тебе говорила, вспоминала. Тебя она больше любила, чем своего сына.
– Внуков часто любят больше, чем детей. Марат, – Алика взяла меня за руку, и я приготовился к неприятным вопросам, упрекам, к очередному заявлению, что это наш последний обед. – Спасибо тебе!
– За что?
– За то что бабулю навещал. Я даже не знала об этом, – покачала она головой. – Мне говорили, что палату и лечение оплатили, но я думала что это Игнатов. Спасибо!
– Это мелочи.
– Я не только про деньги. Спасибо что навещал. Что не бросил. Я думала что она совсем одна была, никому не нужная, но ты… в общем, спасибо тебе за это, – грустно выдала Аля, и сжала мою руку.
Смотрит с теплом, в глазах нет неприязни и того страха, который уколол меня, когда приехал к ней в день операции Егора. Даже рад был отчасти, что прогнала. Вдруг натворил бы дел, и окончательно бы всё испортил?!
– Не за что, – прохрипел я. – Аль, может вещи начнем покупать для ребёнка?
– Плохая примета.
– Я в них не верю.
– Я тоже, но мало ли. Не хочу рисковать, – Алика потянулась к картофелю. – Лучше основное купим ближе к родам, а всё остальное уже после. Ладно?
– Как скажешь, – решил я согласиться.
Ни хера подобного. Уверен что после родов ни Алике, ни мне не до покупок будет. Так что куплю всё сам, только Алике не стану говорить об этом. А все эти приметы – лажа.
– У нашего ребёнка есть хвост, – вдруг улыбнулась Аля.
– Сам в шоке! Надеюсь, он пропадет до родов!