Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку
Шрифт:
– Твой ненаглядный попросил чай. – Солнцева, уже вернувшись, встала рядом со мной. – Зеленый. У меня когнитивный диссонанс – аж глаз задергался!
– Что здесь странного? – не отвлекаясь от тортильи, спросила я.
– Такие ребята не заказывают чай. Я еще понимаю, если сок. Мало ли, сушнячок долбит. А тут чай.
– Бывает.
Интересно, если я буду присвистывать, она поверит, что он мне безразличен?
– Мне продолжать шпионить? Или как?
– А ты шпионила?
– Ну-у… Хотела пересчитать все крошки на всех соседних столах, но
– И? Что-то узнала?
– Ага! Так я и знала! Тебе интересно! – Солнцева довольно захихикала, потирая руки. Подруга явно переигрывала, лучше бы уж сразу воспользовалась злодейским смехом, получилось бы эффектнее.
– Вовсе нет, ты ведь сама начала рассказывать. Говори уж…
– Ничего особого я не узнала. Поняла только, что твой Костыль… – Она осеклась, встретив мой угрожающий взгляд. – Прости-прости, не твой. Что Костыль и твой Дима живут где-то рядом и были дружны в детстве. Пару лет назад он куда-то уехал, а вернулся только на днях.
– Вот как.
– Да. А девки уже окучивают его: Дима то, Дима это. Ой, какой ты веселый, сейчас животики надорвем!
– Вот и пусть надрывают. А нас с ним не связывает ничего кроме глупого спора.
– Как скажешь, – подмигнула Аня и направилась на кухню.
Я стиснула челюсти. Гвоздей, что ли, завернуть в тортилью этой Старыгиной? Она не могла не бесить меня просто потому, что даже от своих бестолковых подруг выгодно отличалась. И умом, и приятным внешним видом. Но сколько бы я не злилась, не могла отрицать, что Вика была хорошенькой: светлые глаза, светлые волосы, правильные черты лица. Минимум косметики, всегда скромно и со вкусом одета. Утонченная, правильная до кончиков ногтей. И спокойная, как удав. Вот таких мужчины добиваются, именно на таких и женятся.
А я? А что я? С такими, как я, можно вон… как Игорь. Послать, даже не утруждая себя объяснениями. Вытер ноги, пошел дальше, и правильно.
Я больше не проронила ни слова. Закончила с заказом, подошла к окну. Встала и, сгорбившись, уставилась вдаль. И почему мне даже не хотелось побороться, если нравится этот парень? Да, нравится, нельзя не признать. Хоть меня и бесит этот факт. Отчаянно бесит!
Но Сурикова готова опять оставить все на волю судьбы. Будь, как будь, и плыть по течению. Что за характер такой? Пашка бы на моем месте непременно добился своего. Переломал бы кучу дров, набил бы шишек, но добился.
– Когда парни выходили покурить, Костыль сказал девчонкам, что красавчик-новенький ни разу не был замечен с одной и той же девушкой чаще одного раза. Меняет их, видимо, как перчатки. – Солнцева села на подоконник рядом со мной.
Не знаю, сколько времени прошло, пока я вот так, молча, смотрела на проезжающие по дороге автомобили.
– Они расстроились? – Поинтересовалась я безразлично.
– Ни капельки. А ты?
– А я… – Произнесла, поворачиваясь к подруге. – А кто я вообще? Ему? Им? Никто. Так что никакого мне до них дела.
Улыбнулась горько и
– Они ушли, Маша. – Вздохнула Солнцева. – Ушли, оставив Вику с твоим новеньким наедине. Сидят там вдвоем, друг напротив друга, воркуют.
– Пусть.
Аня обошла меня и посмотрела в глаза.
– Тебе не обидно?
– Нет. Совершенно.
– Хочешь, – улыбнулась она, – я испорчу им посиделки?
– Пусть наслаждаются общением.
Пора браться за работу: я придвинула ближе контейнеры и принялась нарезать новую порцию овощей.
– Что ж я, совсем бесчувственная? И брошу тебя в таком унынии? Да никогда! – И Солнцева направилась в зал, громко цокая каблуками по кафелю.
Я немедленно потрусила к шторке. Прижалась к стене и осторожно выглянула, отодвигая занавеску. А затем смело высунула голову, увидев, что Анина спина надежно защищает меня от их любопытных глаз.
Вот новенький полез в карман, достал крупную купюру, сунул в папку для счета. Улыбнулся. «Блин, да перестань ты сражать всех наповал своими ровными белыми зубами!» Даже если они смыкаются в такую ровную линию, заставляя дрожать поджилки… Вика, наверное, чуть не ослепла.
Солнцева перекинулась с ним парой слов, кивнула и забрала папку.
А затем… «Моя ты хорошая! Надо же быть такой неловкой, ай-яй! Как неудобно вышло!» Стакан сока вдруг полетел вниз, аккурат на колени к Старыгиной. Та вскочила, визжит, бедная. «Ну, и заведение. Что за сервис!» Как я ее понимаю…
Аня: «Простите, простите. Давайте помогу». А Димочка-то как заметался. Не знает, за что хвататься. Правильно – за салфетки. Я зажала рот рукой, чтобы не заржать, как вдруг замерла с выпученными глазами.
Он смотрел на меня, застыв с салфетками в руках. Смотрел, нахмурив брови, через весь зал. На меня! Вика моментально исчезла из моего поля зрения, Аня тоже. Исчезли все посетители кафе, бармен, люди на улице. Остались только мы с ним вдвоем. Смотрели друг на друга через десяток метров, нас разделяющих, и не дышали. Он не улыбался, не хмурился больше, вообще не двигал ни единой мышцей на лице. А я понимала, что нужно спрятаться, и не могла отвести глаз. И Дима, похоже, тоже.
Мы просто не могли перестать смотреть друг на друга. До головокружения, до ощущения сжатия пространства, словно бы эти несколько метров вдруг превратились в один. Мне вспомнился наш вчерашний поцелуй. Такой неожиданный, горячий. И ему, возможно, тоже.
Мне захотелось выйти и подойти ближе. Чтобы повторить то, что вчера казалось таким естественным и невероятным. И я почти сделала шаг, когда руки Вики вдруг выхватили салфетки из его рук, заставив меня очнуться. Он повернулся к ней и, больше не оглядывался. Что-то говорил, пытаясь утешить, успокоить и мягко похлопывал ее по плечу.
Я шагнула назад и задернула штору, бросив последний взгляд через маленькую щель. Увидела, как они удаляются из кафе. Навалилась на стену, содрала косынку с головы и закрыла глаза, пытаясь унять сердцебиение.