Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку
Шрифт:
Он рассмеялся, потирая лоб.
– Ладно, обещаю подумать. Но насчет оперы ты загнул. Я – девочка простая, не нужно ходить на голове, пытаясь меня удивить, просто будь самим собой.
– Да я вроде и так, куда еще проще-то?
– Мне интересно было бы посмотреть, как ты ведешь себя с другими людьми – с родными, с друзьями. В другой обстановке. Трудно судить о человеке, общаясь с ним лишь в одной плоскости.
– Хм…
– Да блин. – Мои щеки зарделись. – Не это имела в виду! А то, что ты, возможно, со мной такой, а с друзьями – другой.
– Ты мне не веришь?
– Ну, как бы… – Выдохнув, я присела на стул. – Не очень доверчивый человек с некоторых пор, не обижайся.
– Все нормально. – Дима плюхнулся на кровать. – Знаешь, что я о тебе подумал, когда увидел первый раз?
– Что?
– Ты такая…
– Красивая? – Усмехнулась я, перенимая его манеру разговора.
– Нет, это что-то, оно было в твоих глазах. – Он уставился на потолок. – Ты такая…
– Дерзкая?
– Да нет же.
– Какая тогда?
– Одинокая.
– Да? – Удивилась я.
В горле моментально пересохло.
– И у меня ведь тоже почти нет друзей. – Дима закусил губу. – Ты живешь-живешь привычной жизнью и в какой-то момент вдруг останавливаешься и понимаешь, что люди, которые были рядом – кто они, вообще? И не вспомнят о тебе, если закончатся бабки, или случится что похуже. Ты крут, с тобой хорошо и весело – сейчас, пока ты спонсируешь все их вечеринки. Но если вдруг отстраняешься и хочешь побыть один – ты странный, ты тухлый, ты «вообще-какой-то-не-такой».
– Это ты про своих американских друзей?
– Да про всех. – Он дернул плечом.
– Сочувствую.
– Фигня. – Дима улыбнулся мне одной из самых ярких своих улыбок. – До этого момента даже не вспоминал о них. Пошли они все!
Его смех явно был призван перекрыть собой легкую грусть, отразившуюся на лице.
– А… как там в универе? – Снова спросила я, уже серьезно.
– А что там? – Перестав смеяться, спросил он.
– Подружился с кем-нибудь?
– Как сказать. – Калинин вытянул свои длинные ноги: в этот раз его носки были идеально белоснежными, без глупых рисунков. – Нормальные ребята. Даже странно, что у тебя не вышло найти с ними общий язык.
– А на парах?
– На лекции было скучно. Пытался писать, старался
– Ой, нет…
– Вот именно. Меня так долго мутило потом! А котлеты…
– Только не котлеты…
– Да, я же не знал. – Дима закрыл лицо руками. – Это патроны апокалипсиса, пища сатаны… Если бы хоть кто-то меня предупредил!
– Бедный. – Хихикнула я. – Хочешь чаю?
– Давай. – Он лег на мою подушку и уставился в потолок. – Если тебе пока тяжело, сам могу сделать.
– Мне не трудно, я уже в порядке.
– Только давай кофе, иначе усну. – Парень заложил руки за голову. – Умеешь варить кофе?
– Забыл, где я работаю?
Он улыбнулся.
– Точно.
– Так что лежи.
– Правильно. – Дима зевнул. – Не царское это дело – кофе подавать.
– Вот наглец!
Когда я вернулась в комнату, он уже спал – на моей подушке. Так сладко и мирно, что все мои внутренности дружно сжались в комок. Калинин лежал на покрывале, поджав под себя ноги, подложив правую руку под голову и вытянув левую.
Поставив кофе на стол, я накрыла его своей кофтой. Обошла со всех сторон и поймала себя на мысли, что любуюсь. Любуюсь, черт возьми! Он даже во сне был привлекателен: ни тебе слюней из открытого рта, ни храпа, ни губ-вареников. Просто лицо – расслабленное, умиротворенное, спокойное. Длинные ресницы больше не трепетали, заставляя меня вздыхать, и даже маленькие гусиные лапки в уголках глаз, часто появляющиеся в паре с его улыбкой, разгладились и уступили место безмятежности.
Взяв в качестве алиби Димкины конспекты, я легла рядом. Бросила тетрадки на подушку и легла на них щекой. Его левая рука лежала возле моего лица ладонью вверх. Стараясь не разбудить его, я очень осторожно вложила свою руку в его – с ума сойти, моя ладонь казалась совсем крошечной по сравнению с его. Так необычно. И круто.
Приподняв руку, я аккуратно положила пальцы на гладковыбритую щеку парня. Его кожа была горячей и пахла свежестью лосьона после бритья. Что-то внутри меня колыхнулось, радуясь, что этот запах останется теперь и на моей подушке – значит, смогу спать, окунаясь в него и представляя, что сплю в его объятиях. От этих мыслей самой стало жутко: не рановато ли они забрались в мою голову? Нет?
Конец ознакомительного фрагмента.