Заставь меня жить

Your Personal Boggart

Ничего не стоит скрестить руки на груди и, метнув недовольный взгляд исподлобья, оскорблено заявить:

– Я не спал с ним.

Даже не нужно уточнять личность, скрывающуюся под местоимением «ним», хотя грубости этой фразе не занимать.

Реакция не заставляет себя ждать, и то, что открывается взору, захватывает дух: Снейп оттаивает. Явление мирового глобального потепления лопнуло бы от зависти, потому что на смену непробиваемому слою льда приходит огонь, которым пылает взгляд и переливается интонация. Знаю, его бесит формулировка, что только играет мне на руку.

–

Насколько ты успел заметить, я не интересовался такими подробностями, - скороговоркой отвечает профессор, делая шаг вперёд, и меня обдаёт жаром. Ситуация начинает ему надоедать, и Снейп не будет собой, если не положит ей конец, только я на такое не согласен. То, что я придумал - истинное безумие, но оно - мой единственный помощник.

– Что очень странно, - хмыкаю, как ни в чём не бывало, и отступаю назад ровно на шаг: со стороны может показаться, что я пытаюсь уклониться от наступления.
– Потому что вам не всё равно. Вам никогда не было всё равно.

Наглости мне не занимать, а это - одна из тех вещей, которую Снейп не переносит. В любом случае, чтобы выбить из меня дурь, ему для начала нужно приблизиться.

– Верно, никогда, - соглашается профессор, поравнявшись с рядом стульев. Стол разделяет нас, но Снейп не торопится играть «в догонялки», - однако ты часто в этом сомневался.

– А что мне оставалось делать?
– всплескиваю руками, натурально изображая изумление, отмечая, как сжались пальцы профессора на спинке стула.
– Вы уповали на мою проницательность, но, простите, с ней мне не повезло.

– Именно поэтому ты так заинтересовался прямолинейным Барти Краучем-младшим, - яда в его голосе хватит на то, чтобы отравить половину Хогвартса. Он двигается с места, и адреналин в крови резко зашкаливает. В висках начинает стучать, потому что Снейп облегчил задачу, самостоятельно повернув разговор в нужном направлении. Плавно обогнув угол стола, держусь на расстоянии, потому что реакция на следующие слова может быть непредсказуемой:

– Он жутко настойчив, - демонстративно выдыхаю и начинаю пятиться назад, когда мы оказываемся на одной стороне стола, а глаза Снейпа темнеют от испепеляющего огня. От такого взгляда я должен был вспыхнуть в эту же секунду, из-за волнения становится невыносимо душно - ещё чуть-чуть и футболка начнёт липнуть к спине. Он, как кобра, гипнотизирует взглядом, мягко ступая по деревянному полу и перенося ладонь с одной спинки стула на другую, явно не собираясь комментировать услышанную реплику, и я решаюсь, подливая щедрую порцию масла в огонь в ожидании ослепительного взрыва:

– Он хотел переспать со мной и демонстрировал это желание всеми доступными способами.

К концу фразы руки начинают трястись, как в лихорадке, сердце, кажется, тарахтит повсюду: от самого горла до солнечного сплетения. Былой жар сменяется ознобом, прокатившимся по телу: я всё-таки испугался, что перегнул палку. Снейп останавливается, и теперь нас разделяет расстояние в два стула.

– К чему ты ведёшь?

Наверняка он хотел бы, чтобы в голосе звучал металл, холодный и безразличный, но я слышу почти праведный гнев и нетерпеливое желание поскорее закончить разговор.

Давай же, Поттер,

сейчас или никогда.

– К единственному верному исходу.

Невозможно вспомнить, когда столь сильное волнение последний раз посещало меня, но стоять, ничего не делая, просто нереально, тем более что во взгляде профессора загорается искра настоящего интереса, подтверждающая, что ещё не всё потеряно.

Он не отступает назад, как можно было бы предположить, когда двумя шагами я уничтожаю разделявшее нас расстояние и, не чувствуя ног, продолжаю:

– Всё очень просто: сложите тот факт, что я не до конца поддался на соблазнения Барти, с недавним признанием, и получите уже наконец ответ.

И всё-таки Снейп - потрясающий актёр, в очередной раз правдоподобно разыгравший безразличие, на которое я вновь купился. Это становится очевидным, когда он скидывает эту противную маску, изображая святое непонимание, что мгновенно обескураживает. Он хочет, чтобы я сказал вот так сходу, прямо, ничего не тая?

Стая сомнений едва успевает слететься в голове, как коршуны на падаль, но я мотаю головой. Да пошло оно всё.

– Я хочу быть с вами, никто другой мне не интересен. Как вам такой вариант? Хватит сил терпеть меня и дальше?

Прозрачнее не бывает. Теперь пусть либо принимает то, что я могу предложить - себя самого и всю свою жизнь, - либо…

Додумать я не успеваю, потому что пол уходит из-под ног в буквальном смысле слова, и будто одурманенное алкоголем сознание фиксирует сомкнувшиеся за спиной объятия. Неясно, кто к кому тянется первый, но наши губы встречаются в отрывистом, но желанном поцелуе, от которого что-то сладко сжимается в животе. Снейпу не нужно просить: я сам приоткрываю рот, впуская его язык, даже не думая контролировать собственные руки. Пальцы безошибочно натыкаются на ряд пуговиц на его рубашке, но срываются с первой же петли, когда жаркая волна бежит вслед за ладонями профессора, скользнувшими вдоль поясницы.

Явно не волнение является причиной подобных реакций организма, усиленных вкрадчивой интонацией, с которой Снейп задаёт нереальные вопросы, не изменяя своей пытливой натуре даже сейчас, приподнимая край футболки и лаская кончиком носа кожу на шее:

– «Терпеть»? В этом будет необходимость? Ты и дальше будешь игнорировать мои попытки уберечь тебя от беды?

Голова куда-то плывёт, тело, абсолютно точно знающее собственные желания, выгибается навстречу чудесным рукам, скользящим вниз по животу до тех пор, пока не останавливаются на пряжке. Лишь когда Снейп тянет край ремня на себя, выбивая из моей груди тяжёлый вздох, лишь тогда я вспоминаю про вопрос.

– Только если вы пообещаете…

Окончание фразы трансформируется в сладкий стон, потому что ощущение тёплых губ, прижавшихся к коже возле затянувшихся на ран на груди, заставляет забыть обо всех словах в английском языке.

– Пообещаю что?
– низкий голос окутывает своими чарами, перед которыми невозможно устоять. Именно тогда, зарывшись пальцами в чёрные волосы, переливающиеся в лучах обеденного солнца шоколадно-коричневым оттенком, я зажмуриваюсь и выдыхаю в потолок:

– Что никогда не исчезнете.